В аварии на СШГЭС виновато РусГидро - Виктор Зимин

После трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС, унесшей 75 жизней и больно ударившей по энергетике России, прошло более двух месяцев. В интервью РИА "Новости" губернатор Хакасии Виктор Зимин (находившийся на минувшей неделе в Москве) рассказал, как регион переходит на уголь и готовит пионерские лагеря для потенциальных мерзнущих беженцев, почему руководитель региона чувствовал себя «туристом» на Саяно-Шушенской ГЭС и для чего хакасское правительство стремится в совет директоров «РусГидро».

- Остановка Саяно-Шушенской ГЭС не могла не сказаться на экономике Хакасии. Вы уже посчитали, во сколько это влетело бюджету республики?

- Мы прогнозировали, и наши цифры в настоящее время подтверждаются, что в этом году ожидается в пределах 2-2,5 миллиардов рублей выпадающих доходов. Есть прямые потери – это те налоги, что нам платила компания «РусГидро», от 1,2 до 1,5 миллиарда, которые заложены в бюджет на 2009 год. Мы настаиваем, чтобы платежи остались хотя бы на тех же рубежах, пусть прогноз на 2009 и 2010 годы был сделан с приростом, так как шло увеличение потребления электроэнергии.

- Какой бюджет у республики на 2009 год?

- Консолидированный – 17 миллиардов рублей.

- О бюджете следующего года уже думали?

- Мы готовим бюджет, исходя из минимальных показателей. Думаю, бюджет в 2010 году, конечно, будет меньше, чем нынешний. Единственная сфера, где мы видим рост, – это приток инвестиций, так как было решение принято и главой федерального правительства, и Сечиным Игорем Ивановичем (вице-премьер правительства России - ред.), и профильным министерством: любой подрядчик, зашедший на нашу территорию для участия в работах по восстановлению Саяно-Шушенской ГЭС, регистрируется на территории Хакасии. Этот приток будет, но это не те цифры, которые решат проблему выпадающих доходов. Так что готовимся к худшему.

Есть и определенные внутренние проблемы. У нас же было как: близкая, дешевая электроэнергия, в результате чего очень многие котельные были переведены на электричество. Сейчас, на входе в зиму, нам срочно все надо менять. Представляете, какой мы получим тариф в 2010 году на электрокотельных? Нам необходимо перевести их на угольную генерацию, потому что мы не имеем права остановиться на одном источнике питания, с учетом того, что уже сейчас регион находится на пике нагрузки.

Кроме того, все энергооборудование, которое стоит на балансе у республики, мы сейчас модернизируем. Закупаем и восстанавливаем дизельные автономные станции.

Я дал команду подготовить в зиму все пионерские лагеря, какие у нас есть, чтобы была возможность переселить людей на случай, если будут отключения. Реанимируем дома отдыха, пионерские лагеря, которые были законсервированы на зиму. Завозим топливо, ставим автономные дизели.

- Сколько человек смогут принять эти лагеря и дома отдыха?

- Планируется, что как минимум от 15 до 20 тысяч - чтобы мы могли иметь этот фонд на переселение по всем муниципальным образованиям.

Сейчас по каждому муниципальному образованию идут учения – мы проводим реальные отключения котельных, энергоснабжения, отрабатываем действия персонала. И не сообщаем руководителям муниципалитетов, когда это произойдет, чтобы люди четко знали, что необходимо делать в любой нештатной ситуации.

Представляете, сколько нам сейчас нужно заложить резервного фонда - кабелей, труб? В каждом муниципальном образовании.

- Неужели все это ляжет на бюджет региона? Ситуация ведь форс-мажорная.

- Форс-мажорная. И сейчас задача – доказать это Минфину. Хотя у нас есть поддержка, председатель правительства (России) поддержал все наши инициативы, с которыми мы обращались.

- Какие это были инициативы?

- Предоставление безвозмездной помощи региону. Мы просили 1,9 миллиарда рублей безвозмездно и миллиард бюджетного кредита. 22 октября было заседание комиссии, выделили пока 287 миллионов. А у нас «дыра» в бюджете больше двух миллиардов, плюс долги предыдущего правительства составили почти миллиард. Мы практически с ними справились, но тут случилось то, что случилось…

- Вы успели до аварии погасить долги, или что-то осталось?

- Да, мы погасили их еще в апреле. Это наши же предприятия, не расплачиваться по долгам бюджета мы просто не имели права, компании могли финансово не выдержать такой нагрузки в кризисное время. Но сейчас, к сожалению, накапливаются другие долги.

Была получена поддержка по передаче федеральных акций ОАО «Аэропорт Абакан» в собственность республики, ведь мы очень уязвимы без аэропорта. Премьер поддержал меня. Вот вскоре (23 октября -прим.ред.) у меня встреча будет с Сечиным Игорем Ивановичем, тоже будем обсуждать этот вопрос. Минтранс нас поддерживает. Не имея ни одной акции предприятия, бюджет не может инвестировать в развитие аэропорта ни рубля. По закону.

- Откуда возьмете деньги на аэропорт, когда такие проблемы с бюджетом?

- Перераспределением средств внутри бюджета. Важнее сюда вложить, это даст отдачу, поэтому временно сократим где-то в другом месте. Это же не сотни миллионов. Необходимо, чтобы аэропорт в зиму вошел, чтобы отопление работало, чтобы элементарные условия для пассажиров были созданы - плюс нужно помочь в приобретении техники, чтобы чистить, обогревать поле, и заправщики нужны, и так далее.

- Что с трудоустройством работников Саяно-Шушенской ГЭС?

- Они как работали, так и работают.

- На Саяно-Шушенской ГЭС?

- Да, все там.

- Ну, вот должен был человек выходить в машинный зал в смену – а сейчас куда он выходит? Машинного зала-то нет.

- Работники перепрофилированы. Этот вопрос жестко контролируется.

- Они в зарплате не теряют?

- Нет, это было одним из условий, за которым мы следим.

- Там, куда переводят людей из машинного зала, ведь уже кто-то работал? И если ту же работу будут делать больше людей, им могут меньше заплатить.

- Нет, сейчас же идет масса восстановительных работ. Те специалисты, которые являются, допустим, инженерами по оборудованию, - они так и работают с оборудованием. Кто на демонтаже оборудования, кто на заявочной кампании. Там еще и нехватка людей имеет место.

- Была жалоба от «ликвидаторов», что они живут в не самых лучших условиях: сырость, холодно. До вас дошла эта информация?

- Есть проблема, вы абсолютно правы. Мы планируем принять на объект до 4 тысяч рабочих. И «РусГидро» нужно выделять ресурсы на то, что будет определять условия их проживания. Помещения мы передали: школу, детский садик. Конечно, там надо проводить ремонт и создавать условия. То, что у нас было, мы отдали с минимальной арендой.

Но если вернуться к бюджету: вы представляете, сейчас территория должна принять до 4 тысяч рабочих. Необходимо создать временный отдел милиции, их надо охранять, надо за дисциплиной смотреть - это значит, МВД надо дополнительно места выделить. ГАИ надо туда выделять. Кто-то начнет приезжать семьями, потому что работы там не один год. А значит, нужны школы, садики, бани. Мне их лечить, обучать надо, это мои люди, получатся.

- Вопрос финансирования всего этого не решен?

- Пока еще решается.

- Сколько людей уже сейчас работают на восстановлении ГЭС?

- По последним данным, где-то 1700 человек.

- Подтвердились сообщения, что после аварии на ГЭС кто-то на этом начал спекулировать, в частности, поднимать цены на бензин?

- Не подтвердились. Я давал команду срочно проверить сигналы и силовикам, и инспекциям. Никто не предоставил ни одного чека, ни одного личного заявления. Мы были заинтересованы в том, чтобы найти нарушения, но слухи распускались, а фактических действий не было.

- Эти слухи легли на благодатную почву, потому что люди начали паниковать. Из этого какие-то уроки извлечены? Если вдруг что-то случится снова, система информирования населения будет уже другой?

- Абсолютно актуальный вопрос. В «РусГидро» не был проработан вопрос оповещения населения. То есть, они же первыми узнают, что у них произошло что-то – и автоматически сигнал должен поступить на пульт МЧС, администрации, муниципального образования, центра. Но что вышло на деле? У них отключилось все, отключилась связь – оказывается, там не было даже резервного источника связи. Я через час сорок (после аварии - прим. ред.) был на станции: никого нет, связи нет.

Нас все убеждали, в том числе руководство станции, что ничего с этой станцией произойти не может. Может, оказывается. Я там родился, вырос, мне всегда говорили, с самого рождения, что будем спасаться на ГЭС даже от ядерного удара. Она выдержит прямой ядерный удар, представляете? Вот с этим мы жили.

И есть еще одна большая проблема - она озвучена премьеру. Я приезжал на станцию как турист. У меня нет рычагов влияния, чтобы взять ту или иную информацию, на что-то повлиять. Мы просим, чтобы нас, правительство (Хакасии -прим. ред.), включили в совет директоров РусГидро, чтобы мы могли оперативно смотреть, что идет на реконструкцию станции, что – на безопасность. И я прошу, чтобы юридическое лицо (СШ ГЭС - прим. ред.) было зарегистрировано в регионе, - это фактор влияния губернатора.

И на Саяно-Шушенскую ГЭС приходится 30% всего производства энергии в «РусГидро». А прибыли – более 40%. А мы имели из этого, из 30% всего валового продукта, всего 6%. Раз валовый продукт – 30%, мы должны отсюда и налоги с 30% получать.

- Людей, поддавшихся панике, можно понять: страшно представить, что будет, если что-то случится с такой огромной ГЭС. Конечно, всякие слухи пойдут…

- В зоне риска живет 70% всего населения Хакасии. Наверное, руководство республики должно влиять на такое предприятие (имеется в виду Саяно-Шушенская ГЭС, ниже которой по течению находится значительная часть территории Хакасии - прим. ред.).

- Что значит «в зоне риска»?

- Это затопление - 360 тысяч человек попадает в зону затопления. У нас население Хакасии 530 тысяч. Столица (Абакан - прим. ред.) попадает тоже.

- Это в случае разрушения плотины?

- Да. Даже если волна не пойдет, а будет «просто» подтопление – это поражение инфраструктуры, остановка нормального течения жизни.

И - все упирается в бюджет, как бы там ни было.

- Вы имеете в виду, что ждете каких-то федеральных денег?

- Ну, естественно. Я просто к концу года не смогу уже выплачивать заработную плату.

- Все резервы исчерпаны?

- У нас нет резервов. Поясню на примере любой семьи: если у вас есть заработная плата, и вы должны 90% из нее куда-то отдать, то тогда на что вы будете жить? Нет другого источника.

Брать кредиты? Берем. Мы сейчас уже на 500 миллионов взяли кредит. Просто обыкновенный коммерческий кредит. Это еще относительно льготный кредит, под 15%. Но нам его бюджетом надо отрабатывать. Взяли - и проели.

- Получается, это только отсрочка проблемы?

- Да, я всего лишь отодвигаю проблему. Мы заявились еще на один кредит – нельзя же оставить без зарплаты учителей, медиков. Вот в этой позиции у нас с Минфином непростые отношения. Премьер понимает, вице-премьер понимает…

- А с Минфином в чем проблема? Они называют вам другие цифры?

- Да. Говорят: «Вот у вас есть ресурсы, у вас есть резервы». Никто не учитывает, что мы получили почти миллиард долгов от прежнего правительства.

У нас были хорошие показатели. Если в России шло снижение темпов, скажем, промышленного производства, у нас на 105,6% был рост.

По сельскому хозяйству мы в три раза увеличили бюджетные ассигнования, и крестьяне дали очень хороший прирост.

- А крестьяне у вас чем занимаются?

- У нас традиционно хорошо развивается животноводство, потому что ландшафтный фактор благоприятный и климатические условия у нас, в Хакасии, в отличие от других сибирских регионов, другие – у нас гораздо теплее. В зоне вокруг Абакана мы живем практически без снега. У нас овцы практически всю зиму пасутся.

- В Сибири есть место, где зимой не бывает снега?

- Да, это в радиусе 70 километров. Ну, номинально (показал руками сантиметров 20 - прим. авт.), у нас нет такого (показал снег по пояс - прим. авт.), чтобы заваленные дороги были.

Это очень здорово: у нас арбузы на бахчах вырастают прекрасно, у нас солнечных дней больше, чем в Крыму. В эту зону к нам очень активно переселяются с севера.

- Туда, наверное, можно возить туристов? Может быть, самое время поднять вопрос о привлечении инвестиций в туризм, раз у вас такая нехватка денег?

- У нас есть безумно красивые озера с водой, как на Мертвом море. Озеро Тус, например. Мы до полутора миллионов за два месяца имеем поток туристов. Приезжают на озера Шира, Белё, Иткуль, и откуда только ни едут - из Санкт-Петербурга, Томска, Кемерово, Красноярска... У нас федеральная трасса останавливается в пятницу - до 80 тысяч машин в сутки прибывает. Но это дикий туризм.

Плюс Хакасия является «археологической Меккой», у нас более 30 тысяч археологических памятников.

В России летом нигде нельзя показаться на лыжах, хотя вроде в снегу живем. Но у нас есть зона, где мы в июне проводили федеральные соревнования по горным лыжам. Это Ивановские озера – и ледники не тают, и зона доступна. Но все в таком состоянии…

Вот сейчас мы готовим презентационную программу. Идут переговоры с бизнесом о строительстве отелей. Я думаю, в ноябре будем преводить презентацию. Нужно сначала показать программу, чтобы инвестор посмотрел, что мы ему предлагаем. Презентуем - и я на тот год еще 50 миллионов добавлю на развитие как раз только одной этой программы. Очень верю в это направление, оно актуально для нас.

- Что с экологией? Ущерб от аварии серьезный?

- Нет.

- Там же было масляное пятно?

- Но его уничтожали…

- Рыба не вымерла, растения на берегу не исчезли?

- Нет. Ну, это масло, не столь уж оно было сильным… Мы рассчитываем, что от 800 до 1,5 миллиарда миллиардов рублей составят затраты на устранение экологических последствий.

Рыба погибла – там же внизу стояли форелевые хозяйства. Хотя там еще непонятно, то ли она от масла погибла, то ли от перенасыщения кислородом. Когда начинается сброс, там реакция такая в воде происходит, и у рыбы почему-то жабры синеют. Может быть, от этого. Без масла уже был у нас прецедент, не обязательно, что она от масла погибла.

- Есть угроза существования каким-то видам рыб?

- Пока таких данных нет. У нас другая проблема. По течению стоят водозаборы, они рассчитаны брать воду с постоянного уровня. Когда Енисей начинает «плясать», у нас проблемы…

- Водозаборы могут оказаться выше уровня воды?

- Конечно. Я сейчас с письмами и еду (к федеральным чиновникам -прим. ред.). Мне надо 150 миллионов по Майне (город в Хакасии, 6 тысяч жителей - прим. ред.) - менять водозабор.

- Это из-за аварии?

- Из-за аварии. Мы сейчас массово сбрасываем воду, как можно больше, чтобы в зиму войти без пара. Сброс - это брызги, облако стоит, и пойдет обледенение самой плотины, машинного зала. Поэтому сейчас к морозам будет уменьшение сброса. Нет аналогов пока в мире, чтобы зимой был аварийный сброс. Это будет своего рода эксперимент.

- К чему это может привести?

- По большому счету, самое страшное, что может произойти, - это будут остановлены восстановительные работы в машинном зале. Ну, меры принимаются, специалисты думают. Одна из мер - это уменьшить объем сброса. Какой будет приток воды - такой сделать и сброс.

Там получается, что минимально можно где-то 600 кубометров в секунду пропускать. При этом минимуме еще будет работать водозабор. Если будет меньше – водозаборы высохнут, у меня остановятся три города. На это тоже финансирование нужно.

- Какие три города?

- Ну, Черемушки (9 тысяч жителей - прим. ред.), он берет воду с тела плотины, вверху. Майна (6 тысяч - прим. ред.), Саяногорск (50 тысяч - прим. ред.). Плюс поселки вниз по течению, и также в Красноярском крае - Минусинск (60 тысяч - прим. ред.), Шушенское (20 тысяч -прим. ред.)…

- И последний вопрос. Кто виноват в аварии на Саяно-Шушенской ГЭС?

- Конечно, «РусГидро». Прежде всего, гонка за прибылью, неисполнение технических условий эксплуатации этой станции. Не надо было исключать сопровождение оборудования со стороны завода-изготовителя. Они должны были постоянно отслеживать работу ГЭС. Это исключили, понадеялись на то, что очень много заменили приборов контроля - считали, что приборами контроля можно все исключить. Сопровождать должен только завод-изготовитель до конца эксплуатации.

- Что значит «погоня за прибылью»? Уменьшение каких-то расходов?

- Конечно. Что такое сопровождение завода? Это расходы. Они же бесплатно не будут приезжать. Следят не просто за техническим состоянием – смотрят за регламентом эксплуатации. И всегда скажут: ребята, вы вот здесь превысили норму, этого нельзя делать, вы угробите наше оборудование, мы не гарантируем. Тогда начинается позитивный диалог, который приводит к выработке какого-то регламента, а регламент всегда стоит денег. Дополнительное обслуживание, дополнительная замена каких-то деталей, еще что-то появлялось бы новое. Ему (оборудованию - прим. ред.) 30 лет, турбина как раз подошла к критическому сроку.

- Проще говоря, экономили?

- Это экономия, конечно. Есть другие факторы, их Игорь Иванович Сечин озвучил. Так нельзя было, конечно, – сами у себя принимали работу. Мы понимаем, к чему это приводит. Это, рано или поздно, – путь к коррупции.

Беседовал Руслан САЛХАБЕКОВ

ИА «Хакасия»