К предстоящему празднованию Дня Конституции и амнистии (проект готовится за закрытыми дверьми и будет, по предварительным оценкам, содержать не только традиционные категории осужденных, но и всех (кроме отдельных личностей, уже исключавшихся из общего списка амнистируемых), не совершавших насильственных преступлений: т. е. "экономические гении" снова станут "спасать" отечественную экономику) 
ЯрЪк
Действующая Конституция была знаменем победы в борьбе за «свободу рук». Ее продуктом и является нынешняя политическая система
Максим Трудолюбов
Vedomosti.ru
27.09.2013
Нынешняя, находящаяся в кризисе, политическая система была в основных чертах создана 20 лет назад. Будем считать, что мы живем сегодня в том самом будущем, которое осенью 1993 г. казалось слишком отдаленным. Более инклюзивная конституция, продуманное создание политических институтов, которые соответствовали бы запросам общества конца ХХ в., заботы о долгосрочных правилах игры — все это могло подождать. Немыслимо было заниматься всей этой лирикой: политики, балансируя на грани краха, решали вопросы истории, большой власти и больших состояний.
Аномальная концентрация власти и ресурсов в руках небольшой группы людей, получающих непропорциональные выгоды благодаря связям с государством; неадекватное современному обществу состояние правоохранительной и судебной систем, прочих институтов; несовременное государство, по сути — государство-анахронизм; ужасный предпринимательский климат; отсутствие условий для развития науки и технологий — все это есть результаты решений, отложенных 20 и более лет назад.
Политолог Владимир Гельман в книге «Из огня да в полымя: российская политика после СССР» напоминает, что еще осенью 1991 г. новые российские власти принесли политические реформы в жертву экономическим. От всеобщих выборов глав исполнительной власти регионов осенью 1991 г. решено было отказаться. Новую конституцию (до 1993 г.) принять не удавалось. Заниматься институтами было некогда, а главное — не выгодно. Граждане, пребывавшие в глубоком экономическом и психологическом шоке (потеря сбережений, утрата социальных ролей, статуса, всего прежнего уклада жизни), не могли вмешаться в политику. Никакой Евросоюз, перспектива вхождения в который могла бы простимулировать правовые реформы (как, например, в Турции), нас не ждал. Зачем же ограничивать собственную власть, если возможностей для обогащения много и они могут исчезнуть в любую секунду? Парламент стоял на пути реформ — парламент был распущен, а сопротивление его сторонников подавлено вооруженным путем. Российские политики не в нулевые годы «испортились». Они с самого начала, напоминает Гельман, заботились о том, чтобы обеспечить себе «свободу рук», что в критические моменты истории принималось обществом без лишних вопросов.
Фактически ныне действующая Конституция была знаменем победы в борьбе за «свободу рук». Ее продуктом и является нынешняя политическая система, которую в нулевые годы нужно было лишь довести до ума, что и сделал Владимир Путин. Лихорадка «сражения», привычно объясняющая чрезвычайные меры — от борьбы с возвращением коммунистов в 1990-е до борьбы с иностранными агентами сейчас, — так и осталась основой политики Кремля.
«Свобода рук», как ей и полагается, обернулась не авторитарной модернизацией, а воровством и произволом спецслужб. Замедление экономического роста — лишь один из симптомов болезни. Минувшие 20 лет значат сегодня гораздо больше, чем какие-либо внешние факторы.
ЯрЪк
Действующая Конституция была знаменем победы в борьбе за «свободу рук». Ее продуктом и является нынешняя политическая система
Максим Трудолюбов
Vedomosti.ru
27.09.2013
Нынешняя, находящаяся в кризисе, политическая система была в основных чертах создана 20 лет назад. Будем считать, что мы живем сегодня в том самом будущем, которое осенью 1993 г. казалось слишком отдаленным. Более инклюзивная конституция, продуманное создание политических институтов, которые соответствовали бы запросам общества конца ХХ в., заботы о долгосрочных правилах игры — все это могло подождать. Немыслимо было заниматься всей этой лирикой: политики, балансируя на грани краха, решали вопросы истории, большой власти и больших состояний.
Аномальная концентрация власти и ресурсов в руках небольшой группы людей, получающих непропорциональные выгоды благодаря связям с государством; неадекватное современному обществу состояние правоохранительной и судебной систем, прочих институтов; несовременное государство, по сути — государство-анахронизм; ужасный предпринимательский климат; отсутствие условий для развития науки и технологий — все это есть результаты решений, отложенных 20 и более лет назад.
Политолог Владимир Гельман в книге «Из огня да в полымя: российская политика после СССР» напоминает, что еще осенью 1991 г. новые российские власти принесли политические реформы в жертву экономическим. От всеобщих выборов глав исполнительной власти регионов осенью 1991 г. решено было отказаться. Новую конституцию (до 1993 г.) принять не удавалось. Заниматься институтами было некогда, а главное — не выгодно. Граждане, пребывавшие в глубоком экономическом и психологическом шоке (потеря сбережений, утрата социальных ролей, статуса, всего прежнего уклада жизни), не могли вмешаться в политику. Никакой Евросоюз, перспектива вхождения в который могла бы простимулировать правовые реформы (как, например, в Турции), нас не ждал. Зачем же ограничивать собственную власть, если возможностей для обогащения много и они могут исчезнуть в любую секунду? Парламент стоял на пути реформ — парламент был распущен, а сопротивление его сторонников подавлено вооруженным путем. Российские политики не в нулевые годы «испортились». Они с самого начала, напоминает Гельман, заботились о том, чтобы обеспечить себе «свободу рук», что в критические моменты истории принималось обществом без лишних вопросов.
Фактически ныне действующая Конституция была знаменем победы в борьбе за «свободу рук». Ее продуктом и является нынешняя политическая система, которую в нулевые годы нужно было лишь довести до ума, что и сделал Владимир Путин. Лихорадка «сражения», привычно объясняющая чрезвычайные меры — от борьбы с возвращением коммунистов в 1990-е до борьбы с иностранными агентами сейчас, — так и осталась основой политики Кремля.
«Свобода рук», как ей и полагается, обернулась не авторитарной модернизацией, а воровством и произволом спецслужб. Замедление экономического роста — лишь один из симптомов болезни. Минувшие 20 лет значат сегодня гораздо больше, чем какие-либо внешние факторы.
