Когда я собирался в родной Саяногорск, то редактор издания в котором я подрабатываю отпускал меня с просьбой: "Напиши— ка что— нибудь из мест, откуда ты родом. Ну не знаю, мероприятие какое— нить освети. Да. Определённо. Сходи куда— нибудь и напиши об этом". Я ответил, что в моём городе присутствует опасная мафия — "Первое городское". Мафия эта всем заведует, всё контролирует. Состоит из опытных психологов. Всех в страхе держит. А лояльных к другим каналам — публично казнят на центральной административной площади.
— И извивающийся на дыбе берёт в свидетели всех святых, клянётся и отцом и матерью и родственниками всеми вплоть до шестнадцатого колена, что отныне и навек предан "Первому городскому" и кроме этого канала других не знает и не желает знать, — так я отмазывался, поспешно набивая рюкзак листами А4. — И у них даже канал на Youtube есть, с программами и с сюжетами.
— Вижу— вижу, — редактор с хмурым лицом уже елозил пальцами по модному планшету. — Немного у вашего телевидения просмотров...
— Много. Я ведь сказал, что никто никогда не пропускает их эфиры. Онлайн смотрят только проштрафившиеся граждане. Те, кто получил помилование на лобном месте и отправился грешить дальше. Иии, да — я частенько посещаю их канал, узнаю число наказанных, но помилованных. Заметь — со времени у них повысилось число просмотров. Живое свидетельство обращения гранитных сердец в светоч божьего милосердия!
И без того хмурый, редактор нахмурился сильнее.
— Если честно, от этих твоих фраз можно устать. Ты сейчас разливаешься, лишь бы бездельничать. Так. Всё ясно с твоим этим "Первым городским". Опасные, конечно, ребята. Их поляну не топчи, их цветы не нюхай. Но мне дела нет до вашего телевидения. Нужен авторский материал. Отправляйся в село своих аборигенов, побывай на любых ихних игрищах — тебе не привыкать. И пиши своими словами. Скинешь файл Контактом— у меня **** с почтой — не открывается, *** знает что с ней. Нет времени разбираться, короче.
— Не обещаю, не обещаю. Пока— пока! — вырвался я из прощального рукопожатия. Потом был сбор вещей, немного сна, и дорога, в которую меня никто не провожал. И только зелёная стрела Новосибирск— Абакан тронулся — мои соседи по плацкарту уже хлестали вотку "Белочка" из горла, слёзно обещая проводнице, что не впадут в буйство. Как оказалось — лгали — час спустя я оказался среди беснующихся чертей.
Год или два назад мне приходилось ездить в Новосибирск и обратно на попутках. Но вагон, в котором я ехал — был испытанием, которое вполне равноценно поездке в кузове "Газели", рядом с дюжиной бешеных кур. Поверьте, это не преувеличение. И если мои злосчастные попутчики сейчас читают эти строки, то пусть знают — я не желаю им зла. Более того — женитесь на прекрасных женщинах, которые будут избивать вас за пьянство.
Но так или иначе, спустя все неизбежные беды пути — встретил меня Саяногорск. Бывший центром мира когда— то в детстве, когда улицы были шире и здания упирались прямо в небо, холодно и мрачно принял он меня проливными дождями. Я приехал. Я шел домой. Шел мимо серых стен, на которых альянс дождя, времени и ветра не одолел, не стёр от баллончиков с краской следы. За годы эти слова стали едины с первообразом зданий, и посему — непобедимы. Более того — рядом появились новые!
Помню, в какой— то момент моего детства, место на заборах вместе с русским матом стало делить что— то непонятное, похожее на арабскую вязь. В тот же день мой сосед — знающий паренёк — просветил меня, что это такое.
— Это ники, — изрёк он с видом знатока. В словах его чувствовалось упоение моим невежеством. И тем, что я не читал "Тусовку", газетный чат, и посему не рублю фишки. Слушать дальше я не стал: в моём мировоззрении заборы предназначались исключительно для матов. А спустя некоторое время в городе появился хулиган — неизвестная личность, которая подписывалась "Сатир". Полубезумный Сатир беспощадно наносил своему городу одну рану за другой — и все в виде экстремистских высказываний на стенах. Я до сих пор надеюсь, что он понёс тяжкую кару за свои вандализмы. Как минимум — получил розг и был привит от бешенства.
С "Тусовкой" связана другая история. Когда в моей небогатой семье появился сотовый телефон и я туда писал, надеясь познакомиться с ребятами и девчонками. Но ничего не получалось и я оставался затворником — один на один с книгами.
Но вернёмся в наши дни. Я стоял на подоконнике в одних трусах, просунув голову в форточку и затягивался сигаретой. Истинно ужасной. Издалека был слышен рокот т.н. "мотани" — местного поезда, который поглощает дизель и людей. Людей возвращает, а дизель — нет.
Как оказалось — в Саяногорске подходящих мероприятий не оказалось. Прошла "Ночь музеев" — хотел на неё попасть, а не вышло. Прошла "Мясная лавка", где выступали реперы Хакасии и Красноярского края. Но это был не тот формат, куда хотелось идти. Плотно сидящий на ноотропах и никотине мозг страдал при мысли о шуме ночных клубов. Тем более — от шума я и приехал отдохнуть.
Ах, знал бы, с чем столкнёт провидение — посетил бы "Мясную лавку". Трижды. Но время рубки мяса прошло, пришлось ехать дальше — на абаканский фестиваль шашлыка.
Но сначала узнать, что это такое, и немного поразмышлять.
22 августа 2012 года Россия официально вступила в ВТО, и в соответствии с требованиями Торговой организации пошлина на импорт свинины достигла нуля. Вступление в ВТО, впрочем, не помешало России не выполнять взятые обязательства слишком скрупулёзно — не минуло и полугода, как был введён запрет на ввоз мяса из США. Причина — рактопамин, своеобразный стероид для крупного рогатого скота, коим напичканы и свиньи, и коровы Дяди Сэма. Бесполезным оказалось давление правительства Соединённых Штатов, бессмысленно обивал пороги чернокожий министр торговли — вступление в ВТО не лишает страну права устанавливать свои нормы качества ввозимой продукции. Но, вернёмся назад — к лету 2012 года, когда падение оптовых цен на свинину создало крайне благоприятные условия для мероприятия, связанного с мясом. И уже к 19 сентября информация о абаканском мероприятии, намеченном на шестое октября, появилась в Сети. Несколько позже — в газетах. Это был последний раз, когда организаторы проводили АФШ осенью: ведь, не всегда, когда падают листья, падают и цены. Смещение даты фестиваля (который планируется проводить ежегодно) с осени на весну, скорее всего обосновано двумя идеями: сокращается время между первым и вторым АФШ на 4 месяца и 12 дней (или 135 дней), что приносит 15-20т.р предполагаемой чистой прибыли. И весна - люди особо не успели насидеться на своих дачах и нажарить-нажраться своего мяса.
Но истинных мотивов я не знаю — с организаторами не разговаривал.
Прибыл ваш верный слуга на мероприятие, когда оно было в разгаре. Место проведения не навевало романтику. Бейджик мой, с крупной надписью "PRESS" — был где— то безнадёжно утерян, и скорее всего был бесполезен без аккредитации: там, где человек может что— то сожрать — особый контроль. Несколько раз, правда, мне удавалось проходить без предупреждения на платные мероприятия — сунув кусок ламинированного пластика человеку на входе. Но рекомендовать печатать бейджики прессы как универсальные пропуска, глупо. Иногда бейдж может принести вред, и обязательно принесёт, когда имеешь дело с реальными психами: как— то освещал я фестиваль под Новосибирском, он обещал быть пресным с скучным: на нём собрались представители различных вероисповеданий, замороченных учений и псевдонаук. Их всех двигала одна цель: морочить головы наивных людей, рекламировать волшебные амулеты и презентовать магико— личностные тренинги. Были и простые участники, которых заманили разными предлогами. Обычных — отдыхом и едой. Необычных — "универсологией" и "космоэнергетикой". Последние знали, на что идут. И фестиваль тот замешал классических психов с действительно злыми, меркантильными людьми. И будто этого было мало — солнце застыло в зените, припекая своим жаром непокрытые головы. Мастера неизведанного, многие из которых были профессорами придуманных наук — они носили на шее ярлычки, подтверждающие права и статус. А право взойти на деревянную сцену и вещать оттуда в массы было расписано по часам.
Со входом проблем не было — пока администраторы увлечённо стригли деньги с группы подошедших ко входу людей (по тысяче рублей с каждого), я шёл напролом, повторяя: "пресса, пресса, пресса", изображая, будто очень тороплюсь, будто у меня назначено, будто у меня нет совершенно нет времени и как заведённый махал бейджем перед носами пытающихся меня остановить. И прорвав кордон — поспешил на торжественное открытие.
И было много всего: первым, кого я увидел — был низкий бородатый дедушка, который продавал подушки из пихтовых лап. Народу у сцены было предостаточно, и дед очень добро улыбаясь рассказывал о целительной силе своих подушек. Он представил их как живую материю с собственным, примитивным разумом. Не взирая на полное отсутствие мыслей — разум этот добрый и высасывают из тела человеческого зло, полностью его нейтрализуя. К сожалению — живая пихтовая подушка обладает ограниченным запасом сил, и поэтому их нужно регулярно менять на новые.
Следующей была, единственная представившееся, не побоюсь назвать её имя — Гельсем Еремеева. Она представляла космоэнергетику. И с её слов она имеет сертификат участника международного хельсинского форума "Пятое пространство", за подписью Министерства Здравоохранения РФ и Федеральной службы РФ по надзору в сфере здравоохранения и социального развития, а также две почётные награды от Министерства внутренних дел.
Когда Гельсем Еремеева вкратце раскрыла суть (пообещав глубже посвятить в свои познания за деньги) и скрылась, на подмостки ловко — было заметно, что делает это она не впервой — забежала хрупкая девушка, чьи глаза светились истинным, первозданным безумием. Свет этого безумия — серебро заполярного снега. И она держала речь. И речь эта была хардкор:
— Общеизвестно, что пирамиды построили пришельцы. Но не все располагают информацией, что внутри черепов мумифицированных фараонов заложены яйца древних драконов. Драконы не могут вылупиться, ибо их сдерживают защитные механизмы пирамид. Однако, нам всем грозит серьёзная опасность — по приказу Бонапарта Наполеона пирамиды подвергались вторжению и исследованию. Войска Бонапарта активировали механизм самозащиты пирамид, настроенный на уничтожение драконей кладки, — девушка говорила на полном серьёзе, чем вводила в замешательство, лишая возможности смеяться. — Сей часовой механизм неумолим — вскоре яйца детонируют с мощностью многих тысяч бомб. Планета потеряет ось и будет уничтожена, столкнувшись Солнцем. Всех ждёт крайне ужасная смерть, ибо люди изжарятся быстрее, чем земная твердь начнёт распадаться от солнечной плазмы, — тут она сделала паузу, оценивая произведённое впечатление. А я старался вглядеться в нее повнимательнее. Хотелось верить, что она выпускница театрального училища. У той же Гельсем Еремеевны в глазах был рассудок. Было видно — она верит в свои речи лишь наполовину. Просто её рассудок обращён ко злу. А здесь — сплошное безумие. Но речь — чистая, без намёка на страшный недуг.
— Шанс выжить есть. И ключ к нему — в нашем прошлом, — продолжала она. — Достаточно вспомнить, как поступили древние атланты, когда их континент погружался в пучину. Они стали иной формой жизни, сменив сферу бытия. И людям это доступно. Изменив форму сознания мы отринем плоть, познав неорганическое пространство. Для этого мы должны испо...
Тут я почувствовал ладонь на своём плече и вздрогнул от неожиданности. Прикосновение выбило меня из лёгкого транса — я совершенно утратил бдительность, заслушавшись странную девушку — было интересно, что ещё она выдаст — и забыл, что я в лагере неприятеля, где жертвой страшных людей могу пасть. Кто гарантирует, что среди этого множества нет смертельно опасных? Я повернулся — рядом стояла Гельсем Еремеевна.
— Я хотела бы дать вашей газете интервью.
— Конечно, — охотно согласился я, заранее заготавливая для неё глупые и беспощадные вопросы.
Тогда я ещё не представлял, во что всё это выльется, чем закончится и как скажется на будущем. Однако, к этому мы ещё вернёмся, а сейчас продолжим тему изначальную.
Билет на фестиваль шашлыка обошелся в 400 рублей. Думаю, билет билет можно было и не брать, а дать взятку на месте. Место, абаканская база отдыха "Самохвал", не лучшее для проведения фестиваля с едой. Конечно, если это не фестиваль в пост-апокалипсис-сталкер-стилистике. С тем же успехом можно выкупить кусок промзоны, сколотить там бревенчатый сруб, а красоту навести рекламными баннерами сериала "Интерны". Люди бегут из своих домов от сериалов, жён и плотного информационного шума. Бегут на всякие базы отдыха — но и там нет им покоя. Реклама вездесуща. Реклама настигает.
Формат фестиваля: соревнование. Десять команд занимаются приготовлением шашлыка. Вкусные шашлыки съедают быстро и жадно. Невкусные уходят под конец с пивком и с водочкой, пока лица не засветятся от алкогольного счастья. Думаете, там всем было до смеха? Ошибаетесь! Для одного живого существа этот фестиваль стал настоящим адом. Но обо всём по— порядку.
Ближе к завершению мероприятия раздался телефонный звонок. Последние дни редактор был как на иголках — беспокоился за материал:
— Ну, чё там? — спросил он.
— Хмуро. Писать не о чём тут. Люди ходят, жрут шашлыки. Их развлекают дурацкими конкурсами и так— себе— музыкой. Но в основном — все жрут шашлыки.
— Так разденься донага и побегай там. Или спровоцируй кого— нить. Будет о чём писать! Тем более — наша ЦА это любит. И, слушай: обязательно добавь параграфы с аналитикой, посмотри, из чего сделано мероприятие, подумай, что подвергло оргов его запилить. У оргов— покопайся в грязном белье. Узнай чем живут, чем дышат. В крайнем случае — узнай где живут и начни следить.
— ...Это ведь провинциальный фестиваль. Организаторы — обычные абаканцы. Это скучная, серая провинция!
— И? Ты должен научиться отлично анализировать и структурировать свои мысли, пользоваться всеми способами, чтобы рыть под людей. Это опыт.
— Охх...
— И ещё — больше жести. Жесть как есть — наше всё. У тебя куча не реализованного материала в голове — добавь безумств, даже если они будут мешать освещать твои шашлыки. И попробуй статью написать сразу на две аудитории — на Нэсэка и на Сыныгырск. Чтобы и твой и мой земляки всё отлично понимали. Хоть, у вас такое нельзя печатать. А у нас можно. Поэтому х*****ь сколько угодно.
Да, я отлично запомнил множество интересных вещей. Например, редакция газеты составляла письма в редакцию с вопросами и заготавливала ответы. Вроде, ничего особенного. Но и это можно превратить в страшное оружие.
Далее он говорил про жесть — больше Жести, больше. А мои глаза поймали странный кадр: семилетний мальчик плакал, слёзы стекали по его округлым румяным щекам, а мужчина рядом с ним — по видимому отец — огромной своей клешнёй разжал ему челюсти. Другая клешня не висела без дела — ей он засовывал мальчику в рот уже давно заготовленный кусок жирной свинины. Губы ребёнка блестели от жира, щёки были измазаны и тоже блестели. Ребёнок уже не хотел есть, но отец с пьяной ухмылкой насильно пихал ему в рот жареное мясо. Кусок попадал в рот полный не дожеванной свинины. Фарш сыпался у парня изо рта, за щеками невероятно разбухли. Судя по его лицу — он страдал, а лицо его отца являло лёгкое удовлетворение. А слёзы беззвучно капали на землю.
— И извивающийся на дыбе берёт в свидетели всех святых, клянётся и отцом и матерью и родственниками всеми вплоть до шестнадцатого колена, что отныне и навек предан "Первому городскому" и кроме этого канала других не знает и не желает знать, — так я отмазывался, поспешно набивая рюкзак листами А4. — И у них даже канал на Youtube есть, с программами и с сюжетами.
— Вижу— вижу, — редактор с хмурым лицом уже елозил пальцами по модному планшету. — Немного у вашего телевидения просмотров...
— Много. Я ведь сказал, что никто никогда не пропускает их эфиры. Онлайн смотрят только проштрафившиеся граждане. Те, кто получил помилование на лобном месте и отправился грешить дальше. Иии, да — я частенько посещаю их канал, узнаю число наказанных, но помилованных. Заметь — со времени у них повысилось число просмотров. Живое свидетельство обращения гранитных сердец в светоч божьего милосердия!
И без того хмурый, редактор нахмурился сильнее.
— Если честно, от этих твоих фраз можно устать. Ты сейчас разливаешься, лишь бы бездельничать. Так. Всё ясно с твоим этим "Первым городским". Опасные, конечно, ребята. Их поляну не топчи, их цветы не нюхай. Но мне дела нет до вашего телевидения. Нужен авторский материал. Отправляйся в село своих аборигенов, побывай на любых ихних игрищах — тебе не привыкать. И пиши своими словами. Скинешь файл Контактом— у меня **** с почтой — не открывается, *** знает что с ней. Нет времени разбираться, короче.
— Не обещаю, не обещаю. Пока— пока! — вырвался я из прощального рукопожатия. Потом был сбор вещей, немного сна, и дорога, в которую меня никто не провожал. И только зелёная стрела Новосибирск— Абакан тронулся — мои соседи по плацкарту уже хлестали вотку "Белочка" из горла, слёзно обещая проводнице, что не впадут в буйство. Как оказалось — лгали — час спустя я оказался среди беснующихся чертей.
Год или два назад мне приходилось ездить в Новосибирск и обратно на попутках. Но вагон, в котором я ехал — был испытанием, которое вполне равноценно поездке в кузове "Газели", рядом с дюжиной бешеных кур. Поверьте, это не преувеличение. И если мои злосчастные попутчики сейчас читают эти строки, то пусть знают — я не желаю им зла. Более того — женитесь на прекрасных женщинах, которые будут избивать вас за пьянство.
Но так или иначе, спустя все неизбежные беды пути — встретил меня Саяногорск. Бывший центром мира когда— то в детстве, когда улицы были шире и здания упирались прямо в небо, холодно и мрачно принял он меня проливными дождями. Я приехал. Я шел домой. Шел мимо серых стен, на которых альянс дождя, времени и ветра не одолел, не стёр от баллончиков с краской следы. За годы эти слова стали едины с первообразом зданий, и посему — непобедимы. Более того — рядом появились новые!
Помню, в какой— то момент моего детства, место на заборах вместе с русским матом стало делить что— то непонятное, похожее на арабскую вязь. В тот же день мой сосед — знающий паренёк — просветил меня, что это такое.
— Это ники, — изрёк он с видом знатока. В словах его чувствовалось упоение моим невежеством. И тем, что я не читал "Тусовку", газетный чат, и посему не рублю фишки. Слушать дальше я не стал: в моём мировоззрении заборы предназначались исключительно для матов. А спустя некоторое время в городе появился хулиган — неизвестная личность, которая подписывалась "Сатир". Полубезумный Сатир беспощадно наносил своему городу одну рану за другой — и все в виде экстремистских высказываний на стенах. Я до сих пор надеюсь, что он понёс тяжкую кару за свои вандализмы. Как минимум — получил розг и был привит от бешенства.
С "Тусовкой" связана другая история. Когда в моей небогатой семье появился сотовый телефон и я туда писал, надеясь познакомиться с ребятами и девчонками. Но ничего не получалось и я оставался затворником — один на один с книгами.
Но вернёмся в наши дни. Я стоял на подоконнике в одних трусах, просунув голову в форточку и затягивался сигаретой. Истинно ужасной. Издалека был слышен рокот т.н. "мотани" — местного поезда, который поглощает дизель и людей. Людей возвращает, а дизель — нет.
Как оказалось — в Саяногорске подходящих мероприятий не оказалось. Прошла "Ночь музеев" — хотел на неё попасть, а не вышло. Прошла "Мясная лавка", где выступали реперы Хакасии и Красноярского края. Но это был не тот формат, куда хотелось идти. Плотно сидящий на ноотропах и никотине мозг страдал при мысли о шуме ночных клубов. Тем более — от шума я и приехал отдохнуть.
Ах, знал бы, с чем столкнёт провидение — посетил бы "Мясную лавку". Трижды. Но время рубки мяса прошло, пришлось ехать дальше — на абаканский фестиваль шашлыка.
Но сначала узнать, что это такое, и немного поразмышлять.
22 августа 2012 года Россия официально вступила в ВТО, и в соответствии с требованиями Торговой организации пошлина на импорт свинины достигла нуля. Вступление в ВТО, впрочем, не помешало России не выполнять взятые обязательства слишком скрупулёзно — не минуло и полугода, как был введён запрет на ввоз мяса из США. Причина — рактопамин, своеобразный стероид для крупного рогатого скота, коим напичканы и свиньи, и коровы Дяди Сэма. Бесполезным оказалось давление правительства Соединённых Штатов, бессмысленно обивал пороги чернокожий министр торговли — вступление в ВТО не лишает страну права устанавливать свои нормы качества ввозимой продукции. Но, вернёмся назад — к лету 2012 года, когда падение оптовых цен на свинину создало крайне благоприятные условия для мероприятия, связанного с мясом. И уже к 19 сентября информация о абаканском мероприятии, намеченном на шестое октября, появилась в Сети. Несколько позже — в газетах. Это был последний раз, когда организаторы проводили АФШ осенью: ведь, не всегда, когда падают листья, падают и цены. Смещение даты фестиваля (который планируется проводить ежегодно) с осени на весну, скорее всего обосновано двумя идеями: сокращается время между первым и вторым АФШ на 4 месяца и 12 дней (или 135 дней), что приносит 15-20т.р предполагаемой чистой прибыли. И весна - люди особо не успели насидеться на своих дачах и нажарить-нажраться своего мяса.
Но истинных мотивов я не знаю — с организаторами не разговаривал.
Прибыл ваш верный слуга на мероприятие, когда оно было в разгаре. Место проведения не навевало романтику. Бейджик мой, с крупной надписью "PRESS" — был где— то безнадёжно утерян, и скорее всего был бесполезен без аккредитации: там, где человек может что— то сожрать — особый контроль. Несколько раз, правда, мне удавалось проходить без предупреждения на платные мероприятия — сунув кусок ламинированного пластика человеку на входе. Но рекомендовать печатать бейджики прессы как универсальные пропуска, глупо. Иногда бейдж может принести вред, и обязательно принесёт, когда имеешь дело с реальными психами: как— то освещал я фестиваль под Новосибирском, он обещал быть пресным с скучным: на нём собрались представители различных вероисповеданий, замороченных учений и псевдонаук. Их всех двигала одна цель: морочить головы наивных людей, рекламировать волшебные амулеты и презентовать магико— личностные тренинги. Были и простые участники, которых заманили разными предлогами. Обычных — отдыхом и едой. Необычных — "универсологией" и "космоэнергетикой". Последние знали, на что идут. И фестиваль тот замешал классических психов с действительно злыми, меркантильными людьми. И будто этого было мало — солнце застыло в зените, припекая своим жаром непокрытые головы. Мастера неизведанного, многие из которых были профессорами придуманных наук — они носили на шее ярлычки, подтверждающие права и статус. А право взойти на деревянную сцену и вещать оттуда в массы было расписано по часам.
Со входом проблем не было — пока администраторы увлечённо стригли деньги с группы подошедших ко входу людей (по тысяче рублей с каждого), я шёл напролом, повторяя: "пресса, пресса, пресса", изображая, будто очень тороплюсь, будто у меня назначено, будто у меня нет совершенно нет времени и как заведённый махал бейджем перед носами пытающихся меня остановить. И прорвав кордон — поспешил на торжественное открытие.
И было много всего: первым, кого я увидел — был низкий бородатый дедушка, который продавал подушки из пихтовых лап. Народу у сцены было предостаточно, и дед очень добро улыбаясь рассказывал о целительной силе своих подушек. Он представил их как живую материю с собственным, примитивным разумом. Не взирая на полное отсутствие мыслей — разум этот добрый и высасывают из тела человеческого зло, полностью его нейтрализуя. К сожалению — живая пихтовая подушка обладает ограниченным запасом сил, и поэтому их нужно регулярно менять на новые.
Следующей была, единственная представившееся, не побоюсь назвать её имя — Гельсем Еремеева. Она представляла космоэнергетику. И с её слов она имеет сертификат участника международного хельсинского форума "Пятое пространство", за подписью Министерства Здравоохранения РФ и Федеральной службы РФ по надзору в сфере здравоохранения и социального развития, а также две почётные награды от Министерства внутренних дел.
Когда Гельсем Еремеева вкратце раскрыла суть (пообещав глубже посвятить в свои познания за деньги) и скрылась, на подмостки ловко — было заметно, что делает это она не впервой — забежала хрупкая девушка, чьи глаза светились истинным, первозданным безумием. Свет этого безумия — серебро заполярного снега. И она держала речь. И речь эта была хардкор:
— Общеизвестно, что пирамиды построили пришельцы. Но не все располагают информацией, что внутри черепов мумифицированных фараонов заложены яйца древних драконов. Драконы не могут вылупиться, ибо их сдерживают защитные механизмы пирамид. Однако, нам всем грозит серьёзная опасность — по приказу Бонапарта Наполеона пирамиды подвергались вторжению и исследованию. Войска Бонапарта активировали механизм самозащиты пирамид, настроенный на уничтожение драконей кладки, — девушка говорила на полном серьёзе, чем вводила в замешательство, лишая возможности смеяться. — Сей часовой механизм неумолим — вскоре яйца детонируют с мощностью многих тысяч бомб. Планета потеряет ось и будет уничтожена, столкнувшись Солнцем. Всех ждёт крайне ужасная смерть, ибо люди изжарятся быстрее, чем земная твердь начнёт распадаться от солнечной плазмы, — тут она сделала паузу, оценивая произведённое впечатление. А я старался вглядеться в нее повнимательнее. Хотелось верить, что она выпускница театрального училища. У той же Гельсем Еремеевны в глазах был рассудок. Было видно — она верит в свои речи лишь наполовину. Просто её рассудок обращён ко злу. А здесь — сплошное безумие. Но речь — чистая, без намёка на страшный недуг.
— Шанс выжить есть. И ключ к нему — в нашем прошлом, — продолжала она. — Достаточно вспомнить, как поступили древние атланты, когда их континент погружался в пучину. Они стали иной формой жизни, сменив сферу бытия. И людям это доступно. Изменив форму сознания мы отринем плоть, познав неорганическое пространство. Для этого мы должны испо...
Тут я почувствовал ладонь на своём плече и вздрогнул от неожиданности. Прикосновение выбило меня из лёгкого транса — я совершенно утратил бдительность, заслушавшись странную девушку — было интересно, что ещё она выдаст — и забыл, что я в лагере неприятеля, где жертвой страшных людей могу пасть. Кто гарантирует, что среди этого множества нет смертельно опасных? Я повернулся — рядом стояла Гельсем Еремеевна.
— Я хотела бы дать вашей газете интервью.
— Конечно, — охотно согласился я, заранее заготавливая для неё глупые и беспощадные вопросы.
Тогда я ещё не представлял, во что всё это выльется, чем закончится и как скажется на будущем. Однако, к этому мы ещё вернёмся, а сейчас продолжим тему изначальную.
Билет на фестиваль шашлыка обошелся в 400 рублей. Думаю, билет билет можно было и не брать, а дать взятку на месте. Место, абаканская база отдыха "Самохвал", не лучшее для проведения фестиваля с едой. Конечно, если это не фестиваль в пост-апокалипсис-сталкер-стилистике. С тем же успехом можно выкупить кусок промзоны, сколотить там бревенчатый сруб, а красоту навести рекламными баннерами сериала "Интерны". Люди бегут из своих домов от сериалов, жён и плотного информационного шума. Бегут на всякие базы отдыха — но и там нет им покоя. Реклама вездесуща. Реклама настигает.
Формат фестиваля: соревнование. Десять команд занимаются приготовлением шашлыка. Вкусные шашлыки съедают быстро и жадно. Невкусные уходят под конец с пивком и с водочкой, пока лица не засветятся от алкогольного счастья. Думаете, там всем было до смеха? Ошибаетесь! Для одного живого существа этот фестиваль стал настоящим адом. Но обо всём по— порядку.
Ближе к завершению мероприятия раздался телефонный звонок. Последние дни редактор был как на иголках — беспокоился за материал:
— Ну, чё там? — спросил он.
— Хмуро. Писать не о чём тут. Люди ходят, жрут шашлыки. Их развлекают дурацкими конкурсами и так— себе— музыкой. Но в основном — все жрут шашлыки.
— Так разденься донага и побегай там. Или спровоцируй кого— нить. Будет о чём писать! Тем более — наша ЦА это любит. И, слушай: обязательно добавь параграфы с аналитикой, посмотри, из чего сделано мероприятие, подумай, что подвергло оргов его запилить. У оргов— покопайся в грязном белье. Узнай чем живут, чем дышат. В крайнем случае — узнай где живут и начни следить.
— ...Это ведь провинциальный фестиваль. Организаторы — обычные абаканцы. Это скучная, серая провинция!
— И? Ты должен научиться отлично анализировать и структурировать свои мысли, пользоваться всеми способами, чтобы рыть под людей. Это опыт.
— Охх...
— И ещё — больше жести. Жесть как есть — наше всё. У тебя куча не реализованного материала в голове — добавь безумств, даже если они будут мешать освещать твои шашлыки. И попробуй статью написать сразу на две аудитории — на Нэсэка и на Сыныгырск. Чтобы и твой и мой земляки всё отлично понимали. Хоть, у вас такое нельзя печатать. А у нас можно. Поэтому х*****ь сколько угодно.
Да, я отлично запомнил множество интересных вещей. Например, редакция газеты составляла письма в редакцию с вопросами и заготавливала ответы. Вроде, ничего особенного. Но и это можно превратить в страшное оружие.
Далее он говорил про жесть — больше Жести, больше. А мои глаза поймали странный кадр: семилетний мальчик плакал, слёзы стекали по его округлым румяным щекам, а мужчина рядом с ним — по видимому отец — огромной своей клешнёй разжал ему челюсти. Другая клешня не висела без дела — ей он засовывал мальчику в рот уже давно заготовленный кусок жирной свинины. Губы ребёнка блестели от жира, щёки были измазаны и тоже блестели. Ребёнок уже не хотел есть, но отец с пьяной ухмылкой насильно пихал ему в рот жареное мясо. Кусок попадал в рот полный не дожеванной свинины. Фарш сыпался у парня изо рта, за щеками невероятно разбухли. Судя по его лицу — он страдал, а лицо его отца являло лёгкое удовлетворение. А слёзы беззвучно капали на землю.
Парня жалко... Редактор замордовал...
