Ага... Истекающая кровью Разгуляя, сцепив зубы, ползет подальше от посторонних глаз. Чтоб не дай бог помощь не оказали, не спасли и не пожалели!

Слышано давненько от умных людей. Речь шла о пушкинской этике. Дескать, "внутреннего человека" в те поры в стихи и в публичность не пускали. Разделяли боль и скорбь.

Боль - она живая, животная, реальная. Ты сидишь - распухший и зареванный, давишься пельменем и насильно вливаешь в себя что-то крепкое. И тебе глубоко все равно в этот миг - КАКИМ ты отражаешься в глазах сидящего рядом. Боль - внутрення, неоформлена, ей "ша!"
Скорбь - та же боль, но уже наблюдаемая снаружи. Вот, когда уже появляются силы замечать красоту страдания. Когда рядом обнаруживается "зеркало". Скорбь - внешня, скульптурна, ей "пусть!"

Это уж Михаил Юрьич потом маленько понятия сместил...

Кто ж его любит - надрыв! Дрянное дело. Когда деланный, на пустом месте - особенно дрянное. Прости, если он у меня прорвался где-то (увы, я на него в данный момент, видимо, имею-таки право).

Да, к слову. Меня можно на "ты" (и мне такое обращение простить и спустить с рук). А то я у себя двоиться начинаю.