Дождливый и солнечный июль 1982 года. Свердловск, 32-й военный городок. На полигоне в сосновом лесу снимается эпизод из кинофильма «Демидовы» следующего содержания. После достославной Полтавской баталии по размокшей лесной дороге конвоируют пленных шведов. Ушлый заводчик Никита Демидов, которого играл Евгений Евстигнеев, покупает часть пленных у светлейшего князя Александра Меншикова (Леонид Куравлев).
Случай, кстати, совершенно реальный. Пленных Демидов отправил на свои Тагильские заводы. От этих незаконно закрепощенных иностранцев и происходят более 600 шведских фамилий, до сих пор бытующих на Урале.
Как обычно, в подобной массовке задействовали солдат, благо на огромном полигоне их чуть не дивизия собралась. Фильм снимался по госзаказу, и армия была просто обязана участвовать в подобных государственных делах. Три дня готовили роту мотострелков к съемкам. Подобрали каждому желто-голубой мундир, сапоги и треуголку. Прикинули грим и парик. Выстроили колонну, чтобы самые рослые и белобрысые оказались в первом ряду – ближе к камере.
Четвертый день – съемка. В семь утра кавалькада машин отправилась от киностудии...
А накануне ночью подготовленную к съемкам роту мотострелков сняли с полигона и отправили в свою воинскую часть. Вместо них привезли другую роту – стройбатовцев. Вся рота – сплошь уроженцы Средней Азии, только что призванные на службу. На полигоне они должны «обстреляться» – сделать положенное число выстрелов из автомата, чтобы после этого принять присягу. А поскольку данный участок полигона приписан к съемочной группе, командование, как полагается, с раннего утра отправило азиатов гримироваться и переодеваться в шведов. Гримеры и костюмеры, безотлучно находившиеся на полигоне, на рассвете получили массовку...
По раскисшей после дождей грунтовке студийные машины с трудом добрались до своего участка полигона. Режиссер-постановщик Ярополк Лапшин, автор всенародно любимой «Угрюм-реки» и лауреат Госпремии за «Приваловские миллионы», ехал в операторском автобусе – камервагене. Перед тем как выйти из машины, он решил предусмотрительно переобуться в резиновые сапоги. А к камервагену подскочил директор фильма Геннадий Алексеев и бодро доложил:
– Ярополк Леонидович, все готово! Посмотри, какие орлы! А ну-ка, ребята, становись в шеренгу, – скомандовал он массовке.
Пока войско строилось, режиссер натянул сапоги и распахнул дверцу камервагена. И едва не рухнул со ступенек.
– Гена, – севшим голосом обратился Лапшин к директору, – это кто? Мы Полтавскую битву снимаем, а не татаро-монгольское нашествие...

Неровной шеренгой вдоль дороги стояли узкоглазые, широкоскулые, загорелые, как головешки, пацаны ростом метр в треуголке. Кстати, у большинства треуголки лежали на оттопыренных ушах, а у кого уши прижаты – на носу. Фалды желто-голубых мундиров волочились по земле. И вся эта комическая толпа вертелась и галдела отнюдь не по-шведски.
Подошли гримерши.
– Хоть что-то можно сделать? – в отчаянии спросил режиссер. – Ну, там, забелить, усики светлые поклеить?
– А разрез глаз? – развели руками гримерши. – А рост? Трех-четырех, что повыше, еще можно на третий план поставить подальше от камеры, а остальные...
Долго и тщательно подготовленный эпизод срывался. А из Таллина уже прилетел и гримировался на студии Лембит Ульфсаак, сыгравший в свое время Уленшпигеля в беспримерной четырехсерийной эпопее Алова и Наумова. В «Демидовых» он должен был сыграть шведа-переводчика. В другой раз заполучить его на съемки будет очень непросто.
И тут Лапшин увидел высоких белокурых солдат, с любопытством выглядывающих из-за ближайших сосен.
– Вот же шведы! – обрадовался он. – Давайте их сюда!
«Шведы» оказались «партизанами». То есть, призванными на двухнедельные сборы гражданскими резервистами. Естественно, наголо их не стригли, оставив шевелюры. И возраст вполне подходил, и рост, и стать. Правда, было их немного. Но они привели еще нескольких подходящих приятелей, и десяток стопроцентных шведов для переднего плана подобрался. К ним добавили еще актеров, водителей и ассистентов. Всех одели в потрепанные фронтовые мундиры, навели на лица пороховую гарь и построили в колонну. На заднем плане нашлось место и нескольким стройбатовцам.
Отрепетировали с актерами. Лембит Ульфсаак, теряя туфли в уральской грязи, объявлял по-шведски:
– Литейщики, кузнецы, пушкари – выходи!
А в это время Евстигнеев с Куравлевым торговались, как на базаре, за каждый рубль.
Можно было снимать. Ярополк Лапшин уже собрался скомандовать: «Мотор! Камера! Пошли!», как белокурые «шведы» кинулись врассыпную и мгновенно растворились в кустах.
Оказывается, на площадке появился майор, разыскивающий своих пропавших бойцов-«партизан». Майора тут же взяли в оборот и объяснили, что снимается фильм о славе русского оружия, о геройских победах Петра Великого. И даже самому ему предложили сняться в кино. Однако майор категорически отказался от роли рядового, тем более разбитой армии, да еще и пленного. Но «партизанам» своим сниматься разрешил.
Сцену отсняли. Удалась по всем статьям. А шведы на переднем плане просто роскошные. Таких, небось, и в самой Швеции не найти.

Отсюда там ещё фото шведов есть.