Возвращаясь к карьере Паши, он сам считает её удачной. Да это и естественно! У многих ли футболистов есть столько достижений? Он выиграл чемпионат России, Кубок УЕФА, Суперкубок. Думаю, ему не о чем жалеть.

— А о периоде в «Спартаке»? Валерий Петраков недавно сказал, что после «молодёжки» «Спартака» Погребняк был в подавленном настроении, ему потребовалось время, чтобы вернуть уверенность в себе.
— Ой, я обожаю Валерия Петракова! Когда мы с Пашей переехали в Томск, он заботился буквально обо всём! Кстати, торопил нас с венчанием, говорил, что это обязательно нужно отметить всей командой. В команде его любили за то, что справедливый и умеет к каждому найти подход. Паша говорит, что тогда в Томске был отличный коллектив, такой же сплочённый, как в «Зените». Они и правда постоянно ходили куда-нибудь всей командой. Это очень зависит от тренера.

— А в какой из зарубежных команд был лучший коллектив?
— В «Фулхэме». Когда был трудный период адаптации к новой стране, клуб проявил себя с лучшей стороны. Нам помогли выбрать дом, помогли выбрать школу для детей, постоянно интересовались: «У вас всё в порядке?».

— Где было труднее всего адаптироваться?
— Труднее всего было в «Штутгарте». Как раз пришло время детей отдавать в садик, а тут новая языковая среда и совершенно другая культура – для меня это оказался серьёзный стресс. А дети быстро привыкли, старший стал болтать по-немецки.

— А в чём всё-таки заключался стресс?
— Даже просто в магазин сходить. Новый язык, успеть позаботиться о детях, одновременно пыталась найти квартиру, ну и в доме же должно быть уютно. Не справлялась.

— В «Штутгарте» был пункт в контракте о том, чтобы футболист обязательно выучил немецкий язык?
— Да, и Паша постоянно его учил с репетитором. За пару месяцев подтянул очень прилично. Кстати, он и английский быстро выучил, способности к языкам у него точно есть.

— В Англии было проще адаптироваться к местным условиям?
— Да, намного. Такого языкового барьера, как в Германии, не было, появились друзья.

— А в Германии друзей не было совсем?
— Ну, у Паши были приятели по команде. А у меня – нет, совсем. Ни с кем не общалась.

— С кем в «Штутгарте» у Павла были лучшие отношения?
— Честно? Я не помню! У них была своя мужская компания, я с ними не пересекалась. Проводила время дома, готовила, сидела с детьми… Хотя нет, вспомнила! Мы часто общались с семьёй агента Шпилевского, а ещё с семьёй Александра Глеба. Я дружила с его женой Анастасией Косенковой. Ходили друг к другу в гости. Саша с Настей приходили на мой борщ!

Потом, когда появился третий ребёнок, мы как-то перестали общаться, я ушла в семью, и времени на дружеское общение не было. А после этого мы разъехались.

«В Германии меня сбил велосипедист. А потом Паша его сбил с велосипеда»

— Мы говорим о спокойной семейной жизни. Но ведь известно, что у вас в Германии случались и какие-то странные эпизоды. Расскажи о каком-нибудь из них.
— Ой, было всякое! Когда мы только прилетели, искали жильё и жили в гостинице. И вот мы как-то вышли прогуляться в парке. Чуть ли не первый раз вообще вышли из гостиницы не по делам, а просто так, погулять. И вот стоим мы с Пашей на аллее, разговариваем, настроение у обоих хорошее. А через секунду открываю глаза – и я уже не асфальте. Пытаюсь встать, но не могу, голова кружится, тошнит. Осматриваюсь: рядом со мной лежит какой-то человек, и ему тоже явно не очень хорошо. Оказывается, этот человек просто сбил меня на велосипеде. Ну а потом его Паша сбил с велосипеда…
Этого мужчину быстро нашли. К сожалению, при очень плохих обстоятельствах, после того как он в соседнем доме задушил и изнасиловал девушку. Моим самым страшным кошмаром тогда было, что он меня запомнил и, когда выйдет из тюрьмы, захочет меня найти и отомстить.
Мы потом написали заявление в полицию, потому что у меня было сотрясение и я провела какое-то время в больнице. Но он, этот человек, подал на нас в суд за то, что его сбил Паша. Причём он потребовал какую-то бешеную компенсацию, миллионы евро. Его версия была такая: он не хотел меня сбивать, но объезжал нашего ребёнка, который бегал по велодорожке. Тут он прогадал, потому что с нами тогда в парке был наш маленький – он сидел в коляске и бегать ещё не умел.

Прошло расследование, к нам приходили проверить возраст ребёнка, чтобы выяснить, мог ли он бегать! В общем, кончилось тем, что тот человек иск отозвал и передо мной извинился. Говорил: «Я не знаю, что на меня нашло, прошу прощения». Нам знакомые сказали, что он дал ложные показания и мы сами могли в ответ подать на него в суд и стрясти нехилую сумму. Но мы этого делать не стали. Просто забыли.

— Почему не стали судиться?
— Конечно, надо было! Хотя бы чтобы научить его вести себя по-человечески. Да и Паше пришлось тогда пропускать тренировки: он сидел с ребёнком дома, пока я была в больнице. Но судиться не стали, потому что мы тогда только приехали и ещё не сориентировались. Я же говорю, в первое время в Германии был сплошной стресс. А потом уже поздно было этим заниматься.

— То есть сейчас вы бы его засудили?
— Да! Я бы уже не была такой доброй.

Ну и у нас был ещё один ужасный случай. Как-то Паша уехал на игру, а в Германии были мои родители. Они взяли наших двоих старшеньких, я осталась дома с двухмесячным ребёнком. И вдруг в четыре часа утра услышала звонок в дверь. Я сижу тихо: никого нет дома! Опять звонят в дверь. Никого нет! Я тихонько прошлась по квартире и увидела, что камеры наблюдения заклеены. Я поняла, что за домом сейчас следят, куда можно убежать, не придумала. И спряталась за дверью с ножом. Стою, жду с ножом в руках. Прошло 20 минут. Я уже подумала, что мне померещилось. И тут дверь открылась. Вошёл какой-то человек. Я на него бросилась с ножом, но ударить не смогла, а просто на нём повисла. Он меня оттолкнул и убежал. В это время ещё и сигнализация сработала, быстро сбежались соседи.

В полиции потом говорили, что в таких случаях женщины обычно запираются с детьми в туалете. Я бы, может, и сама там заперлась, только мы ключи от туалета выбросили! Специально из-за детей, чтобы они там не закрылись. Так что туалета у меня не было, пришлось кидаться ему на шею с ножом. Кстати, этого маньяка так и не поймали.

Самое странное, что мы в Штутгарте жили в очень хорошем районе. Там соседи на ночь балконы оставляли открытыми. Этот случай просто всех потряс.

— Поговорим об Англии. Вы сказали, что у вас там появилось больше друзей.
— Да, намного. Там вообще жизнь по-другому устроена.

— Например?
— Например, дружила с мамами одноклассников моих детей. Там так принято. Родители встречаются, после того как отведут детей в школу. Идут в кафе, пьют кофе или пиво, обсуждают разные вопросы по школе: как организованы внеклассные программы, в какие музеи нужно пойти, рассказывают, у кого какая успеваемость.

Ещё было постоянное общение по работе. Цех, где отшивали одежду, был за Лондоном, приходилось каждый день ездить туда-обратно за 150 км. Тоже обсуждали всё на свете.

— Павел такой же? Он компанейский, легко заводит новых знакомых?
— Он не такой. Для него дружба – серьёзное, важное слово, у него есть пара друзей детства. С остальными он хорошо общается в профессиональном плане, но не станет называть это дружбой. Он мало с кем делится переживаниями.

— Как вы в Англии проводили досуг?
— Больше всего любили делать барбекю. Мы жили на верхнем этаже, в апартаментах был большой балкон, и я там постоянно что-то «грилила». К нам всё время приходили на гриль, тем более что я готовлю мясо, как любят в Англии – с кровью.

— Это были ваши друзья или одноклубники Павла?
— В основном мои. И большинство – девчонки. Мне кажется, мы ему настроение поднимали нашими посиделками. Он работает весь день в мужском коллективе, а дома – такой контраст! Наши женские разговоры были для него своеобразной разрядкой.

«Я играла в куклу Барби до 15 лет»

— Вы уже в Германии задумались о создании собственного бренда?
— Да. Там очень специфический стиль одежды. У меня размер джинсов – 23. В Германии это значило, что я могу одеваться только в магазинах детской одежды. У них просто нет такого размера во взрослых магазинах. Было смешно видеть школьниц в таких же футболках, как у меня, которые они явно купили в том же детском магазине.

А ещё у немцев своеобразное отношение к моде, на мой взгляд. Они носят casual всегда, без исключений. А я считаю, что женщина обязана быть женственной. В ресторан нужно ходить в платье, а не в джинсах и кроссовках! Я знаю, что это современная мода, что сейчас многие грани стираются и даже мальчики и девочки часто одеваются примерно одинаково, но я не могу этого принять. Это неправильно!

В общем, я стала шить свою коллекцию. Рисовала эскизы, ездила за тканями, выбирала аксессуары. Кстати, это очень важно делать именно самой. Если хочешь, что-то продать, это должно нравиться тебе самому. Если искать компаньонов, нанимать людей для создания коллекции, где гарантии, что будут относиться к бренду так же, как я?

— В детстве увлекались модой?
— Не поверите, я лет до 15 играла в куклу Барби. Пряталась от подруг, чтобы не засмеяли, нашла себе подходящую компашку – девочек лет девяти. Мне было интересно подбирать одежду для кукол. Даже что-то переделывала: подрезала, подшивала, клеила. Было неловко перед подругами, но на самом деле, это уже тогда проявлялся интерес к дизайну.

— Но больше времени своему бренду вы уделили уже в Лондоне?
— Да, полноценную линию я запустила в Лондоне. Там были показы, пошли неплохие продажи. Тогда акцент был на вечерние платья, одежде для торжественных поводов. А в Москве другая ситуация: есть очень много отличных вещей, красивых, трендовых, но очень дорогих. А хорошие ткани в Москве найти легко. Поэтому я решила выпускать актуальные модели по более доступной цене.

— Кажется, что по сравнению с Лондоном конкуренция среди дизайнеров локальных брендов в Москве намного меньше и продвигать бренд должно быть проще. Это так?
— Почему-то в Москве дизайнеры друг с другом не очень общаются. По крайней мере со мной никто из них не общался (смеётся). Только с Машей Цигаль мы дружим. А в Лондоне, когда я приехала и только погрузилась в эту среду, искала, кто мне будет отшивать коллекции, меня сразу стали знакомить с начинающими дизайнерами. Они очень открытые, делились советами. Можно сказать, что я там как на стажировке побывала.
Осматриваюсь: рядом со мной лежит какой-то человек, и ему тоже явно не очень хорошо. Оказывается, этот человек просто сбил меня на велосипеде. Ну а потом его Паша сбил с велосипеда…
Легко заметить, что в Европе многие дизайнеры часто выпускают совместные коллекции. То есть они видят друг в друге не только конкурентов.

— Вы можете себе позволить иметь собственный бренд просто в качестве хобби и делать вещи для себя и друзей. Но стремитесь на этом именно зарабатывать?
— Конечно! Если бы мне бренд не приносил денег, я бы его просто свернула. Чтобы шить для себя, мне ничего не нужно, я бы и сама справилась. Нет, у меня есть бизнес-план, сейчас я собираюсь расширять представительство в регионах
«Да, Паша провёл этот год плохо. Но зачем переходить на личности?»

— Поговорим о последнем сезоне. Почему Павел выбрал именно «Динамо»?
— Было несколько предложений, но в «Динамо» были лучшие условия. Естественно, это повлияло на выбор. Ну и в начале сезоне перспективы выглядели совершенно по-другому. Никто не предполагал, что сезон сложится так. Паша очень переживает эту ситуацию, но он сильный человек, и не позволяет себе срывов. Для него важно не выказывать своих эмоций, потому что это – самое достойное поведение.

— Как Павел объясняет свой спад и кризис команды в целом? В чём он видит основные причины этого?
— Ой, это лучше обсуждать с ним. Я не в курсе, потому что сейчас стараюсь не лезть в душу.

— В конце неудачного сезона Павел на ровном месте получил травму. У него тогда не возникло даже мимолётно мысли, что пора заканчивать карьеру?
— Нет, точно нет. Он, как и любой игрок, я думаю, хочет играть так долго, как это возможно. Поэтому он продолжит играть. Ближайшие годы он будет заниматься футболом.


— Павел в последнее время не хочет общаться с прессой.
— Это правда, не хочет…

— Почему не хочет?
— Ну смотрите, Паша забил гол «Манчестер Юнайтед» в Суперкубке, он был лучшим бомбардиром в Кубке УЕФА, выигрывал чемпионат. У многих наших футболистов за всю жизнь не наберётся столько достижений. Да, этот год он провёл неудачно. Скажем как есть: плохо провёл год. Но почему вместо того, чтобы поддержать, на него набрасываются? Тем более зачем переходят на личности? А в следующем году он опять будет хорошо играть, и что, они опять будут говорить, как он старается? Как будто этого неудачного года не было?

— Разве, если футболист играет плохо, его нельзя критиковать?
— Нет, нужно критиковать. Но критиковать – это именно говорить, что плохо сыграл, а не переходить на личности, как это делают некоторые журналисты. Разве у журналистов не бывает взлётов и падений в карьере? Разве не бывает так, что топовый журналист испытывает неудачи, никому не нужен? А потом снова находит себя. Это же в любой профессии случается. Мне кажется, в таких случаях нужно поддерживать людей, а не топить.

— Ну, над журналистами, когда у них трудный период, тоже смеются.
— Тогда это проблема общества. И мне жаль наше общество, если это так. Имея поддержку, каждый добьётся большего. Втоптать в грязь, конечно, проще.

— А Павел следит за тем, что о нём пишут в прессе? Может, имеет смысл вообще не читать, так многие спортсмены делают.
— Может быть, было бы разумнее не читать, но тут уже вступает человеческий фактор. Как это – не знать, что о тебе пишут? Ну и кроме того: попробуешь не знать – всё равно ничего не получится. Обязательно позвонят «доброжелатели» и всё расскажут в подробностях. От этого спрятаться невозможно.

— Поговорим об этой истории с задержанием в нетрезвом виде за рулём…
— Да, и о том, как это подали в газетах.

— А как?
— Ну, можно было, конечно, сделать заявления, выступить с опровержениями, но дело даже не в этом. Складывается впечатление, что у нас все люди – святые. И все ходят по улице с нимбами. И, естественно, ещё надо друг друга пообсуждать: «А посмотрите, какой он плохой! Посмотрите, что он себе позволяет!». В какой-то газете из Павла чуть ли не убийцу сделали. А все вокруг – прямо святые, да?

Павла остановили и, кстати, узнали, милиционеры с ним общались очень позитивно. Он сам сразу честно сказал, что выпил бокал пива. Я его не оправдываю. И он не оправдывается, он признал, что виноват. После этого у нас под домом ежедневно караулили журналисты. Подходили ко мне с детьми. Это длилось, наверное, месяц. Даже телефоны родителей где-то пробили. Это нездоровый интерес, это слежка.

— С другой стороны, выпить, а потом сесть за руль… Как это объяснить?
— У меня есть объяснение, но всё, что я об этом скажу, для людей будет поводом опять обсуждать мою семью. Вот честно скажу: да, мы приехали из Лондона, да, там это разрешено – выпить пива или бокал вина, а потом сесть за руль. Футболистам после матчей вообще дают пиво. Те же школьные мамочки: отвели ребёнка в школы, встретились в кафе, выпили по бокалу вина и поехали по своим делам. Ну, Паша сразу не сориентировался, не знал. Теперь знает.

«Я горжусь своим борщом»

— Мы сейчас сидим в кафе «Сирень». Это кафе Александра Самедова. Это случайность, что вы решили зайти именно сюда?
— Нет! Мы дружим с Сашей, мы же все вместе в одной школе учились, ещё с тех пор знакомы. А в этом кафе мы с Пашей отметили свадьбу. А до этого на этом месте ещё мои мама с папой встречались. Тут всегда было кафе «Сирень». И, кстати, оно – ещё одна причина, почему я обожаю парк Сокольники. Мы с Пашей жили во многих местах, но я иногда шучу, что вся моя жизнь проходит в Сокольниках.

— Кто больше балует ваших детей, вы или Павел?
— Конечно, Паша. Он когда приходит домой с тренировок или приезжает со сборов, то вообще всё время проводит с детьми. Моя мама иногда даже говорят, что он чересчур много с ними возится. Но есть и некоторые жёсткие правила. Например, нельзя больше 30 минут в день играть в компьютерные игры. Если мальчики нарушают, Паша наказывает: забирает провода и прячет на несколько дней. С этим у нас строго. И следим, чтобы они друг другу помогали. С утра дети сами застилают свои кровати, после завтрака моют свои тарелки. Артём (старший) помогает Алёше (младшему), моет за ним тарелку. Должна быть дисциплина. Нас с Пашей обоих так воспитали. С самых ранних лет поощрялась самостоятельность. Мы делаем так же. Сейчас наш старший иногда сам мне говорит: «Мам, ты постой рядом и посмотри, а я вам с папой сам яичницу приготовлю».

— А вы много готовите?
— Да, и с большим удовольствием. Когда мы вместе с Пашей жили в Ярославле, главным кулинарным консультантом была моя бабушка. Созванивались постоянно, чуть ли не перед каждым обедом. Зато благодаря ей я прекрасно готовлю борщ и солянку. Скажу честно: своим борщом я горжусь.
Было несколько предложений, но в «Динамо» были лучшие условия. Естественно, это повлияло на выбор. Ну и в начале сезоне перспективы выглядели совершенно по-другому. Никто не предполагал, что сезон сложится так.
— Кулинарные вкусы у вас совпадают?
— Дело в том, что я к еде практически равнодушна. Паша шутит, что мне кусочка имбиря хватает на целый день. А так как мы рано начали с ним жить, то я быстро выяснила его предпочтения и готовлю то, что ему нравится.

— Насколько Павел эмоционально реагирует на неудачи? Может кулаком стукнуть, об стену что-то бросить?
— Он очень внутренний. Всё держит в себе, виду не подаёт о том, что переживает. Я уже знаю: если он приходит домой и молчит, к нему лучше не подходить, ему тяжело.

— Может, наоборот, лучше поддержать?
— Нет, я это по себе знаю. Мы с ним оба Скорпионы по знаку зодиака и в этом похожи. Я когда переживаю, ко мне лучше не подходить! Я сама потом… выйду к людям (смеётся).

— Вы сыграли свадьбу после многолетних отношений. Почему тянули?
— Мы давно были расписаны. Но я всё равно хотела красивую свадьбу, и когда узнала, что Саша Самедов купил ту самую «Сирень», которую я помню с детства, то… к тому же я девочка, во всех проявлениях, мне нужен был повод для белого платья. А мои сыновья несли край платья. Теперь они хотят, чтобы мы играли свадьбу каждый год. Мы с Пашей обдумываем это предложение.