Вопросы и перспективы коалиции против ИГ

Предлагаем вашему вниманию обзор прочных, хрупких и ситуационных альянсов против Исламского государства
Марк Семо (Marc Semo), Жан-Пьер Перрен (Jean-Pierre Perrin), Люк Матье (Luc Mathieu)

1. Столпы

Париж пытается договориться с Москвой (она уже проводит операцию в Сирии) и Вашингтоном, единственным, кому по силам обеспечить западное лидерство.
Главная цель дипломатического турне Франсуа Олланда (во вторник он побывал в Вашингтоне, а в четверг его ждут в Москве) — формирование «широкой и единой коалиции» против Исламского государства. Как бы то ни было, добиться этого будет очень непросто с учетом очень разных или даже противостоящих друг другу интересов потенциальных участников, о чем напомнил во вторник сбитый турками российский Су-24, что вызвало всплеск напряженности в отношениях между Россией и юго-восточным столпом НАТО.
Тем не менее после терактов 13 ноября к Франции стали куда активней прислушиваться. «Владимир Путин озвучил эту идею в ООН, но пока речь шла об одной лишь поддерживающей Асада России, сработать она не могла, — отмечает бывший министр иностранных дел Юбер Ведрин. — Но если Франсуа Олланд поддерживает такую перспективу, дело может продвинуться вперед. Кроме того, это возвращает Францию в игру». Добиться единства Вашингтона, Москвы и Парижа будет непросто, даже при поддержке Лондона.

США — отошедший союзник

Прошедшая во вторник встреча президента Франции со своим американским коллегой стала ключевым этапом. После терактов 13 ноября Барак Обама сразу же выразил свою солидарность, а его госсекретарь Джон Керри отправился в Париж. Но как на самом деле обстоят дела, если отойти от слов и предоставления американских разведданных для более точных ударов по ИГ? С прибытием авианосца «Шарль де Голль» к сирийскому побережью у Парижа имеется 38 самолетов в зоне боевых действий. Франции хотелось бы, чтобы США предприняли более активные действия в отношение ИГ, как в плане ударов, так и контроля за финансовыми потоками. Один из вопросов касается и развертывания в Сирии спецподразделений. В любом случае, Вашингтон не хочет участвовать в наземных операциях и неизменно это подчеркивает, хотя мнение американской общественности (долгое время она была категорически против нового наземного вмешательства) постепенно начинает меняться, особенно на фоне шокирующих терактов в Париже. Данные проведенного АВС и The Washington Post опроса говорят, что 60% американцев сейчас выступают за масштабное вмешательство. К тому же, Обама с недоверием относится к перспективе коалиции с Россией, которая два последних года проводила по меньшей мере агрессивную политику на Украине и поддерживает сирийский режим. Он вновь напомнил, что Асад должен уйти: «Пусть даже я покажусь циником, сказав, что приоритет для меня — это ИГ, а не свержение Асада, несмотря на то, что он сделал со своим народом, США не собираются мешать противникам Асада сражаться».
Такая сдержанная позиция США поднимает очень важный вопрос, вопрос лидерства в будущей коалиции. «Нельзя вести силы свободы из-за кулис», — недавно заявил российский оппозиционер и чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров, который критически отзывается об относительно вялой позиции Вашингтона на международной арене. Тем не менее другого эффективного лидера здесь быть просто не может, потому что только у США есть нужная для того военная мощь. До этого момента 95% ударов по ИГ в Сирии и Ираке осуществляли американцы.

Россия — изолированный союзник

Начатое в конце сентября вмешательство в Сирии вернуло Кремль на первый план на международной арене и напомнило, что он все еще остается важнейшим партнером. Как бы то ни было это не отменяет изоляции Владимира Путина как защитника Асада и столпа шиитского лагеря во главе с Ираном. Французская инициатива способствует его постепенному возвращению в центр игры. Но вообразить себе общее командование в нынешних условиях практически невозможно: большие трудности вызывает даже координация целей и задач. «Нужно, чтобы российские удары на самом деле сосредоточились на ИГ, чего сейчас не происходит», — отмечает один высокопоставленный дипломат. Хотя Москва и нарастила бомбардировки ИГ после теракта на российском пассажирском лайнере в небе над Синаем, их главная цель — все близкие к Западу объединения мятежников. Все еще больше осложняется постоянными заявлениями Путина (как, например, во время воскресной встречи с Хаменеи в Тегеране) о неприемлемости «внешних попыток диктовать сценарии политического урегулирования в Сирии».

2. Региональные союзники

Турция, Саудовская Аравия и Иран де факто участвуют в боях против Исламского государства. Но по совершенно разным причинам.
Цели трех главных стран региона, которые участвуют в сирийском конфликте, серьезно отличаются от задач Парижа и Вашингтона (это относится к Турции и Саудовской Аравии, пусть те и входят в коалицию против ИГ) или же диаметрально противоположны им (Иран поддерживает Дамаск на пару с Россией).

Турция — неудобный союзник

Турция, юго-восточный столп НАТО и обладательница второй по величине армии альянса после США, на протяжение 900 километров граничит с Сирией и должна была стать главным союзником Запада в войне с ИГ. Тем не менее активное участие Анкары в коалиции началось только в июле, когда она предоставила базу Инджирлик для бомбардировок ИГ. В 2011 году исламо-консервативный лидер страны Реджеп Тайип Эрдоган (находится у власти с 2002 года) поддержал восстание против Асада (Сирийскую свободную армию и исламистские группы). Кроме того, он неизменно считает поддерживающих связи с РПК (ведущие войну с Анкарой курдские мятежники) сирийских курдов как минимум столь же серьезной угрозой, что и ИГ. «Эта позиция все больше отдаляет Турцию от ее союзников, — отмечает директор представительства Фонда Маршалла в Анкаре Озгюр Унлюхисарчикли. — Эрдоган укрепил позиции после выборов 1 ноября, и теперь для него настал момент истины. Ему нужно сменить курс, если он хочет снова играть роль в сирийском вопросе».

Страны Персидского залива — неоднозначный союзник

У Саудовской Аравии имеется два приоритета: ситуация в Йемене и борьба с Ираном, особенно после подписания договоренности по его ядерной программе, которая перечеркивает изоляцию Тегерана и существенно усиливает его финансовые возможности (в Эр-Рияде опасаются, что эти средства могут пойти на еще большую дестабилизацию региона). Борьба с Исламским государством находится лишь на третьем месте или, скорее, даже четвертом, сразу после свержения Башара Асада, которого саудовское руководство хочет добиться предоставлением оружия и денег мятежникам, причем как прозападным оппозиционерам, так и исламистам. Тем не менее оно все же осознало опасность со стороны ИГ, которое стремится дойти до Эр-Рияда и святых мест. Исламистская организация уже устроила несколько акций на аравийской территории. К тому же, провозгласив себя халифом в Мосуле в июне 2014 года, Абу Бакр аль-Багдади бросил прямой вызов саудовской монархии в религиозной сфере. И хотя их с саудовским королем объединяет ортодоксальный суннизм, новоиспеченный халиф хочет свергнуть продавшегося «крестоносцам» и «евреям» «узурпатора». Понимая исходящую с южной границы опасность, Эр-Рияд вступил в международную коалицию и наносит удары по ИГ. Однако идеологическая близость режима с исламистами облегчает вербовку тысяч молодых аравийцев в их ряды. А также обостряет возникшее после 11 сентября недоверие американской администрации. Так, например, во время выступления в Гарварде в октябре 2014 года вице-президент Джо Байден обвинил аравийцев в том, что они передали «сотни миллионов долларов и миллионы тонн оружия» «Джабхат ан-Нусра» (сирийское «представительство» «Аль-Каиды») и самой «Аль-Каиде» (впоследствии он принес извинения за свои слова).

Иран — непрямой союзник

Участие Ирана в борьбе на стороне Асада постоянно набирает обороты, перейдя от кредитов ко все более широкому военному присутствию. Однако он воюет скорее не с ИГ, а всеми мятежниками. По сути, иранская стратегия мало чем отличается от российской за исключением отданного Тегераном приоритета стабилизации Ирака. У оси Москва-Тегеран, которая сформировалась в 1990-х годах на Кавказе, в Афганистане и Средней Азии, есть два заклятых врага. Первый — это суннитский радикальный исламизм, который сегодня представляют талибы и ИГ. Второй — это неконсервативное стремление Запада к демократизации постсоветского пространства и Ближнего Востока. Сирия же является для Тегерана как внешним (с точки зрения поставок оружия «Хезболле»), так и внутренним вопросом (свержение Асада ослабило бы отвечающих за сирийский конфликт стражей революции).

3. Сирийские силы

В перспективе наземного вмешательства необходимо будет принять во внимание вооруженные группы с диаметрально противоположными целями.
С кем может объединиться желанная Францией коалиция? Сложнейший вопрос с учетом всех разнонаправленных интересов и альянсов. С одной стороны, Россия и Иран поддерживают режим Башара Асада и шиитские отряды ливанской «Хезболлы». С другой стороны, Запад, Турция и Персидский залив делают ставку на суннитских мятежников и требуют ухода Асада.

Курды — перспективный союзник

Альянс с курдами — единственный, с которым согласны все, за исключением Турции. Запад уже сотрудничает с «Демократическим союзом» и относящимися к нему вооруженными отрядами. Осенью 2014 года американская авиация нанесла массированные удары по силам ИГ, которые начали наступление на расположенный у турецкой границы курдский город Кобане. Франция также предоставила курдским бойцам оружие. Без этой поддержки их бы неизбежно ждало поражение. В конечном итоге ИГ потерпело у Кобане самое серьезное для себя поражение, потеряв, по разным источникам, от 1 000 до 2 000 человек. Курды также называют себя союзниками России. Во имя борьбы с ИГ они официально поддержали вмешательство российской авиации в конце сентября. Несколько дней спустя лидеров «Демократического союза» приняли в Москве.
Наконец, у курдов есть соглашение о ненападении с войсками Башара Асада. Сирийские военные все еще сохраняют присутствие в главном городе Сирийского Курдистана Эль-Камышлы. Они контролируют городской аэропорт, у входа в который все еще стоит статуя Хафеза Асада. Кроме того, сирийские силы все еще удерживают часть Хасеке (северо-восток).
В то же время отношения курдов с Турцией предельно напряженные. «Демократический союз» — это сирийское ответвление Рабочей партии Курдистана, которая вот уде 30 лет ведет партизанскую войну с Анкарой. Турция категорически против формирования в Сирии автономной курдской области. В октябре она нанесла удары по позициям курдов после того, как те перешли Евфрат и двинулись по направлению к Джераблусу.
Кроме того, сомнительно, что коалиции удастся подтолкнуть курдов к наступлению на Ракку, сирийский оплот ИГ. «Курды говорят, что готовы начать наступление, но на самом деле они только и делают, что откладывают его, — отмечает эксперт по Сирии. — В ближайшем будущем их атаки на Ракку ждать не стоит». Главное препятствие тут — сам характер Ракки: курды не претендуют на этот в своем большинстве арабский город.

Сирийские мятежники: отсев союзников

На октябрьских переговорах в Вене Иордании поручили проанализировать бесчисленное множество вооруженных групп и разобрать их на тех, кого можно считать потенциальными союзниками, а кого — террористами. Список будет передан в Совет безопасности ООН. В категорию террористов, без сомнения, попадут ИГ и «Джабхат ан-Нусра» (сирийское представительство «Аль-Каиды»). Однако в других случаях все намного сложнее. Так, например, обстоят дела с «Ахрар аш-Шам», одной из крупнейших групп мятежников. В этом салафитском движении присутствуют бывшие члены «Аль-Каиды». В то же время оно придерживается националистических позиций, сосредоточено на борьбе с Асадом и ИГ. Именно бойцы «Ахрар аш-Шам» повели коалицию мятежников против ИГ на севере Сирии в конце 2013 года. Потеряв несколько сот человек, те отступили в Ракку. «Ахрар аш-Шам» пользуется поддержкой Турции и Катара, но США предпочитают держаться от него на расстоянии. «Американцы не доверяют ему из-за присутствия бывших боевиков “Аль-Каиды”, но они при этом не мешают Турции оказывать помощь движению», — объясняет специалист по сирийскому восстанию.
Иордании придется сделать выбор и среди групп, которые раньше входили в Свободную сирийскую армию, были первыми оппозиционерами. Очертания некоторых бригад весьма туманны, поскольку бойцы постоянно переходят из одной группы в другую. Но другие уже рассматриваются как партнеры ЦРУ, которое передало им противотанковые ракеты TOW. Коалиции нужно будет убедить Россию перестать наносить по ним удары.

Сирийские войска и шиитские отряды: противоестественные союзники

Хотя приоритетная задача коалиции — уничтожение ИГ, почти все ее члены уверены, что Башар Асада «не может быть частью решения», как выразились во Франции. Даже Россия, по всей видимости, смягчила позицию по Асаду, поскольку согласилась на принцип переходного процесса в 1,5 года. Кроме того, сирийская армия за последние два года практически не сражалась с ИГ. В 2014 году на него были направлены лишь 6% ударов. И даже если режим сменит стратегию, его армия (она истощена пятью годами войны и дезертирства) и (не менее уставшие) шиитские отряды не смогут развернуть наступление на оплоты ИГ. Наоборот, это только усилило бы позиции Абу Бакра аль-Багдади, который смог бы набрать новых сторонников среди суннитского населения. Кроме того, сначала армии еще нужно победить отряды мятежников, которые по большей части удерживают позиции, несмотря на российские бомбардировки.

http://inosmi.ru/po...4616399.html