Убиты и забыты
Брестскую крепость обороняли сотни уроженцев Чечни, имена которых преданы забвению

Всю прошедшую неделю в Бресте проходили дни памяти защитников легендарной крепости. Так получилось, что в эти же дни в Грозном скончался ветеран войны Магомед Абаев, который 22 июня 1941-го на рассвете нос к носу столкнулся с наступающими фашистами у реки Буг. Он был одним из немногих уцелевших защитников легендарной Брестской крепости. Хотя знали об этом только самые его близкие люди. Мужественное сражение чеченцев в Бресте советская власть долгие годы замалчивала. Депортированный народ не мог быть героическим. Поэтому сотни погибших в стенах непокоренной крепости были признаны «без вести пропавшими».

Недавно на встрече с участниками форума «Россия на рубеже веков: надежды и реалии» президент страны Владимир Путин сказал: – Не многие знают, что примерно одна треть защитников Брестской крепости состояла из чеченцев. – Это признание стало откровением не только для отечественных журналистов, но и для иностранных гостей, принимавших участие в работе форума. Исторический факт – в октябре 1939 года и в феврале 1940 года более 300 юношей из Чечено-Ингушетии были призваны в Красную Армию и направлены в распоряжение командиров стрелковых полков, входивших в гарнизон Брестской крепости.

О массовом участии чеченцев в защите знаменитой крепости автор этих заметок узнал случайно во время празднования Дня Победы в Бресте. В одном из залов гарнизонного музея неожиданно наткнулся на обгоревший комсомольский билет красноармейца с нетипичным именем – Даша Эдельханов. Научный сотрудник комплекса Виктор Шпак рассказал, что эту книжку обнаружили местные жители под развалинами крепости в кармане погибшего воина. Останки солдата похоронили в братской могиле, а его билет сдали в музей. Позже следопыты сумели разыскать родственников Эдельханова, проживающих в селе Гвардейское Чечено-Ингушской АССР. У Девлетгирея Эдельханова было два сына. Оба погибли: Даша – в Брестской крепости, а Эдду – у линии Маннергейма. О трагической судьбе старшего сына отец узнал только через 26 лет.

Среди защитников крепости, по данным военных историков, были представители 30 национальностей. Но о судьбе сотен уроженцев Чечено-Ингушетии, попавших служить в части гарнизона, долгие годы ничего не было известно. Большая часть архивов и личные документы красноармейцев сгорели во время пожара, который полыхал над развалинами больше месяца. Однако часть сохранилась. И мне удалось обнаружить среди полуистлевших и выцветших бумаг имена 188 уроженцев Чечни. Одна из их старейших сотрудниц музея рассказала, что в самые тяжелые минуты, оставшись без пищи, боеприпасов и надежды на спасение, они устраивали в глухих подземных казематах зажигательный танец лезгинку, поднимая дух остальных бойцов.

Бывший красноармеец Абдул-Кахир Шабуев из Надтеречного района вспоминал, что несколько сот бойцов на третий или четвертый день предприняли попытку вырваться из осажденной крепости. Однако сумели уйти лишь человек пятьдесят. Они догоняли уходящую на восток Красную Армию. Шабуев был тяжело ранен, остальные же чеченцы, прорывавшиеся вместе с ним, погибли. Погиб и единственный ингуш, бросившийся с ручным пулеметом на мост перед Северными воротами.

По рассказу Сайд-Хасана Бейтемирова, одного из немногих выживших участников обороны крепости, здесь служили в основном новобранцы из Малгобекского, Надтеречного, Гудермесского, Итумкалинского, Шатойского, Урус-Мартановского районов. Но было и немало «чеченских» русских, евреев, грузин, украинцев. Вместе с призывниками Шатоевского района попал в Брест сельский учитель Иосиф Цыпко, Николай Сошенко из высокогорного аула Хильдыхарой и другие.

Служили грозненцы почти во всех частях Брестского гарнизона. Но особенно много в 125-м и 333-м полках. Некоторые взводы наполовину состояли из призывников-чеченцев. В 125-м же стрелковом полку было 35 ингушей. В субботние вечера они устраивали самодеятельные концерты с игрой на гармони и дечиг-пондаре (национальный струнный инструмент).

В первое время горцы чувствовали себя в крепости неловко. Старослужащие подшучивали и посмеивались над ними. Но очень скоро новички заставили с собой считаться, получив на стрельбищах лучшие результаты. Начальник гарнизона вызвал их, выстроил перед строем и поблагодарил за отличную стрельбу. Больше над ними уже никто не смеялся.

Одним из командиров подразделения был грозненец Николай Тихомиров. Возможно, потому и дали ему в подчинение беспокойных сынов гор. Лейтенант относился к ним лояльно, прощал небольшие провинности, терпеливо учил воинскому делу, помогал адаптироваться в армейской обстановке, за что бойцы его очень уважали.

После окончания школы младших командиров помощником комвзвода стал Айнди Лалаев из Толстой-Юрта. По воспоминаниям однополчан, это был статный красивый парень, настоящий кавалерист. На состязаниях по рубке, стрельбе и джигитовке был первым во всей крепости. Айнди Лалаев несколько раз поднимал в атаку бойцов у Кобринских ворот. В последний раз его видели отстреливающимся у гарнизонного клуба. Лалаев – представитель целой семьи героев. Четыре его брата также самоотверженно сражались, трое из которых погибли на фронтах Великой Отечественной.

В Бресте служили также братья Магомед и Висаит Узуевы – уроженцы села Итум-Кале. Старший, Магомед, стал заместителем командира взвода и перед самой войной также обучал новобранцев. Он был среди тех, кто в ночь с 21 на 22 июня 1941 г. первым принял на себя удар немецкой группировки. Узнав, что Магомед остался в окруженной крепости, Висаит, находившийся в это время на учениях, решил прорываться к нему. О его дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Висаит до сих пор числится «без вести пропавшим». Старший Узуев не раз поднимал бойцов в атаку и героически погиб в стенах цитадели. Имя Узуева высечено на мемориале защитников Брестской крепости. Ему посмертно присвоено звание Героя России. Спустя десятилетия.

О легендарных воинах Брестской крепости страна узнала сразу же после освобождения Белоруссии. В освещении героических событий огромную роль сыграл известный советский писатель Сергей Смирнов, автор книги «Брестская крепость». Писатель встречался со многими участниками и свидетелями тех событий – офицерами, сержантами, рядовыми красноармейцами, знавшими обо всем, что происходило здесь в первые дни войны. Но дотошный и скрупулезный исследователь трагедии брестской твердыни ни словом не обмолвился о бойцах-чеченцах, которые сражались вместе с другими защитниками и погибли почти в полном составе. Только из одного села Старые Атаги полегло в крепости 16 человек. Скорее всего, автор знаменитой книги получил запрет говорить о подвигах представителей депортированного народа, обвиненного в связях с гитлеровцами. Хотя известно, что нога немецкого солдата никогда не преступала границ Чечено-Ингушетии.

В центре Брестской крепости есть стела, под которой покоятся останки 850 воинов. На сегодня известны имена 222 человек, чьи инициалы золотом высечены на плитах мемориала. Среди них всего лишь трое уроженцев Чечни – А.А. Лалаев, М.Я. Узуев, и С.И. Абдрахманов. Чтобы оставшихся признали защитниками, необходимо иметь сведения военкоматов, красноармейские книжки погибших, или свидетельские показания двух живых участников обороны. Поскольку таковых сегодня почти не осталось, а архивные данные безвозвратно утрачены, сотни чеченцев, героически погибших при обороне Брестской крепости и покоящихся в братской могиле, до сих пор остаются «без вести пропавшими».

www.newizv.r...07-01/27341/