Что вы будете ВСЕГДА присылать?

(Per aspera ad) Astra



Серега неловко поворочал шеей. Сморщившись, осторожно потер затылок.
- Болит? - Старый пошуровал в костре суковатым поленом, потом аккуратно пристроил его сверху.
- Угу. - утвердительно буркнул Серега.
- Привыкай, теперь к перемене погоды завсегда холку ломить будет. Анальгин нынче - дорогое удовольствие. Да и не помогает он.
- И долго ты уже коротнутый?
- Да практически сразу.
- Сразу?
- Сорок лет скоро. Или было уже? Я пацаном совсем был, лет четырадцать-пятнадцать, когда нейросинаптические интерфейсы на поток поставили. Две недели аптайма и алес.
- Не пожил, считай, нисколько. - сочувственно констатировал Серега.
- Чё б ты понимал, коматозник. - ухмыльнулся Старый. Он осторожно снял с костра закипевший котелок. Кинул сперва в Серегину миску, а потом в свою по кубику концентрата и залил кипятком. Пока в мисках пузырилось и разбухало, высыпал в оставшийся кипяток из кулька, похожего на коряво скрученный косяк, маленькую горсточку хрупких чайных листьев.
Из оконного проема, завешенного куском ветхого брезента, тянуло сыростью.
Когда тарелки опустели, Старый и Серега устроились на штопаных спальниках с кружками горячего чая. Серега едва не расплескал свою порцию. Еще с неделю будет так двигаться — неуверенно и неточно, спазматическими рывками. Двигательная функция всегда сбоит после коротыша.
- Я сперва думал — ты техник. - отхлебнув горьковатой обжигающей жидкости, сказал Серега.
- Техники теперь приходят только к тем, кто штатно дисконнектился. За коротнутыми приходит санитарный дрон. Повезло — твой не торопился.
- Повезло?
- Ага. Разделал бы тебя, расфасовал по криоконтейнерам и в трансплантационном банке у техников расставил по полочкам в соответствие с группой крови и наименованием органа.
- Но почему?
- Считается, что после коротыша от НСИ отцепляется уже не человек, а овощ. И в большинстве случаев это действительно так.
- Спятить…
Повисшую тишину нарушало только потрескивание костерка и звуки прихлёбываемого чая.
- Мне дед рассказывал, - начал Старый, - когда он еще парнишкой был, когда люди готовились на Марс полететь, а не лежали, как упыри, в персональных гробах с системой жизнеобеспечения и НСИ, жил был один парень. Любимым его предметом в школе была физика, а любимым фильмом - «Назад в будущее». Тогда модно было робототехникой увлекаться, а парнишка тот прямо заболел квантовой физикой. Закончил университет, аспирантуру, защитил кандидатскую. Получил грант на исследования в области квантового гипердвигателя.
А в это время к Марсу летела первая экспедиция. Парень хотел успеть разработать свой чудо-движок до их прибытия, чтобы отправить им дополнительное материально-техническое обеспечение, провиант, воду и кислород. И чтобы у людей была возможность вернуться обратно на Землю. Ибо та экспедиция была дорогой в один конец.
У него бы, наверно, всё получилось. Но случилась в его жизни девушка, любовь к которой свела его с ума. Он был странным парнем, лютым «ботаником», фанатиком науки. И понятия не имел, как обращаться с девушками. Он решил посвятить ей свой гипердвигатель и таким образом признаться ей в любви. И с головой ушел в работу, взвалив на себя едва ли не вдвое больше, чем вся его команда.
Ходили легенды, что для энергопитания своего двигателя он создал сверхкомпактный реактор холодного термоядерного синтеза, а в контур самого двигателя был включен странный ускоритель частиц.
- И в чем его странность?
- Говорят, в том, что он не ускорял частицы. Или ускорял, но не внутри себя, а снаружи, используя магнитное поле Земли. Или еще какую-то хрень делал. Или не делал.
- Так делал или не делал?
- Сложно сказать. В квантовой физике, знаешь ли, однозначных состояний нет. Всякая частица в то же самое время является волной. Пока ты смотришь на нее, она частица. Стоит отвернуться, и она — уже волна. Мир перед твоими глазами, твердый и осязаемый, превращается в зыбкую интерференционную картинку, образованную максимумами и минимумами «стоячей» волны, сложенной из волн мириад источников электромагнитного излучения, стоит тебе только отвести взгляд.
- Жесть какая. - поежился Серега.
- Какая есть. Говорят, этот двигатель должен был «запутать» все частицы корабля.
- «Запутать»?
- Есть такая штука в квантовой физике. Можно «запутать» две каких-нибудь элементарных частицы так, что они будут думать, будто они — одна и та же частица. И вести себя будут соответственно. Если изменить состояние одной, другая тут же, мгновенно примет то же самое состояние, на каком бы расстоянии от первой она ни находилась. Некоторые полагают, что так происходит потому, что на самом деле вообще все элементарные частицы — суть отражения чего-то одного. И вся Вселенная — лишь движущаяся голограмма.
- А с чем должен был «запутать» двигатель частицы корабля? Откуда в космосе столько частиц? Там же вакуум.
- Дед говорил что-то про теорию «кипящего» вакуума. Что, якобы, каждый квант времени в вакууме рождается и взаимоуничтожается туева хуча частиц и античастиц. Вот эти частицы и должен был «запутать» двигатель, подобрав тот же самый набор, что у корабля и всех, кто в нем, создав, таким образом, точную копию, но в миллионах километров от точки старта. А аннигилировать вместо копии должен был оригинал.
- А как двигатель запутал бы частицы на земле и частицы за миллионы километров от них?
- Не имеет значения, какое расстояние, если ваще всё вокруг — лишь отражение, голограмма некой сверхматрицы. Так же, не имеет значения, где именно вакуум вскипит частицами, а где породит ответные античастицы.
- Ни фига не понял... Давай дальше. - потребовал Серега, отхлебнув остывшего чаю.
- Пока парень корпел над движком, его любовь нашла себе жениха и вышла замуж, даже и не подозревая о чувствах, которые породила в сердце молодого ученого. А он очнулся лишь тогда, когда уже поздно было. То есть, он, конечно, мог еще положить к ее ногам венец трудов всей своей жизни…
- А смысл?
- Вот и он тоже потерял свой смысл. Как-то ночью он приехал в свою лабораторию. Делореана у него, конечно, не было. Зато был старенький Опель Астра. На него чувак и прикрутил свое изобретение. Никто не знает, закончил ли он работу над ним. Утром нашли след от плавившихся покрышек, а в конце него - тончайший полупрозрачный каркас из окалины, полностью повторяющий очертаниями Опель Астру с прикрученным к нему гипердвижком и водителем, высунувшим из окна руку с оттопыренным средним пальцем. Когда эксперт-криминалист нажал на спуск фотоаппарата, и сверкнула вспышка, плёнка каркаса рассыпалась на атомы.
- И что, так и не выяснили, что с ним случилось?
- Нет. Вряд ли он отправился к Марсу на Астре. На нем даже скафандра не было. Может, он рассыпался на атомы на старте. А может, ему удалось прыгнуть в какую-нибудь далекую галактику. Его друзья и коллеги из его команды говорили, что он перешел в волновую форму, или сменил вид материи с вещества на поле. Типа, волна, или поле, не помню уже, по сути — бесконечны. И теперь — он везде. И даже — всегда. И чуть ли не вообще — всё. По мне так это всё заумный научный бред. Нет бы сказать, как все нормальные люди, что чувак отправился на Небеса, но вечно будет жить в наших сердцах и в нашей памяти.
Тем не менее, после этого случая дальнобойщикам в ночных рейсах и космонавтам на одиноких вахтах на орбите стал мерещиться старый Опель Астра с хренью, похожей на реактивный двигатель, который с огромной скоростью обгонял, оставляя горящие следы покрышек, однако все успевали заметить высунутую в окно руку с оттопыренным средним пальцем.
- А что та девушка?
- Она никогда не узнала подробностей этой истории. Просто умер какой-то смутно знакомый парень. Знакомый настолько мимолетно, что она даже и на похоронах у него не была. Да и не звал ее никто хоронить пустой закрытый гроб. Она прожила долгую и счастливую жизнь. В девяносто два года, когда она опять начала говорить после первого инсульта, случившегося с нею годом ранее, она рассказала, что год назад ее сбил старый Опель Астра, пронесся прямо сквозь нее. Это списали на последствия поражения мозга в результате инсульта. А еще через три года она скончалась в результате повторного инсульта.
- А мораль в чем? - спустя целую вечность молчаливого переваривания истории спросил Серега.
- Какая еще мораль?
- Ну, зачем ты мне это всё рассказал?
- Нету никакой морали. Спи давай. Завтра пойдем в Поселок. Там, в основном, коротнутые, такие же, как ты и я. Но есть и неподключенные, не только молодые, но и изначальные. Есть с полдюжины техников-дезертиров. Интересные ребята. Так что спи.
- А что случилось с экспедицией?
- С какой? А, с той, которая на Марс… Не знаю. Дед не рассказывал. А я всё спросить забывал.
Сознание Старого уже постепенно сползало в сон, когда он услышал сонный голос Сереги:
- Сука ты, Старый! - усталым тоном сказал Серега, - Это же ты меня коротнул, да?
- Да. Спи давай. Потом еще спасибо скажешь.
Сквозь прорехи в куске брезента просвечивали звёзды.