Дмитрий СИМОНОВ

Мальчик, жонглирующий мячом на площади у собора Парижской Богоматери. Именно там, сам того еще не зная, я впервые увидел Максима. Разве можно себе представить, что паренек, который филигранно обращается с мячом возле одной из главных достопримечательностей Парижа, – россиянин? Нет, поверить в это нельзя.
Хотя судьба Максима и его мамы Валерии как раз доказывает, что в жизни не существует практически ничего невозможного.
Мы познакомились с ними где-то спустя час, оказавшись за соседними столиками в уютном кафе с аутентичной французской кухней, расположенном в пяти минутах от Норт-Дам. Максим и Валерия сидели за соседним столиком – и подошли поздороваться с моими соседями, известными журналистами, которых так много раз видели по телевизору. Едва услыхав историю семьи Самойловых, я с достоинством передал взятые на двоих кусочки утиного филе и лягушачьи лапки в единоличное пользование моему другу Игорю Рабинеру (лягушки, к счастью, оказались совсем невкусными, так что их в отличие от утки было совсем не жаль). И начал слушать, понимая: возможно, именно ради этих мгновений я и приезжал работать на чемпионат Европы, где провел 34 дня.
Два года назад Максим был нападающим "Спартака", сейчас он – центральный атакующий полузащитник "ПСЖ", способный также сыграть слева или справа в нападении ("Да где угодно в атаке", – уточняет Максим). Самый настоящий российский легионер в Европе. Игрок, сочетающий в себе футбольный артистизм и характер воина.
И пускай ему всего 13 лет.
РОССИЙСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
"У каждого есть любимая команда: у кого-то "Спартак", у кого-то – "Мадрид", у кого-то – "Барселона"… – рассказывает Валерия. – А у Макса всегда на языке был "ПСЖ". Причем это была не мечта, а цель. Достижимая цель. То самое невозможное, которое можно сделать возможным. Максим с детства думает не как обычные дети. Он давно мысленно собрался туда. С какого-то момента, еще в России, вдруг стал учить французский язык, с прицелом на "ПСЖ". Хотя я поначалу не обращала внимания".
"На самом деле мне тоже очень нравится "Барселона", но сразу туда не пробиться, – Максим поясняет совсем недетскую логику своего выбора. – Если честно, моя мечта – в результате играть именно там. Но в "Барселону" невозможно перейти сразу из "Спартака". А из "ПСЖ" – возможно. Надо маленькими шажками, через международные турниры, добиваться успеха".
Валерия продолжает:
"Максим выступал в одном из лучших клубов страны, "Спартаке", был относительно известен на своем уровне, получал награды на турнирах. В какой-то момент мы уходили в "Локомотив", с которым ездили на международный турнир в Турцию, и Максима признали там лучшим игроком. Потом вернулись в "Спартак". Все шло своим чередом.
Но наша российская система, она немножко… особенная. В один момент в голове у Максима будто наступил перелом. Спрашивала: "Ну как тренировка?" Он хмуро отвечает: "Тренер дал мяч, сказал, иди играй". Стал пропадать интерес, чувствовалось отсутствие возможностей для развития. А Максим – он ведь всегда хотел чего-то серьезного добиться.
На каких соревнованиях Макс не выступал, о нем постоянно говорили: лучший, лучший, лучший. А от тренера слышим: "Да этот Самойлов играть не умеет". Не умеет – ну что ж, хорошо… Не хочу осуждать, но точно знаю: есть отдельные люди, которые не радуются успехам собственных подопечных. Непонятно почему. Это обидно.
Раздражало и другое. Вы же знаете, как это бывает в России. Когда приходило много детей… чьих-то. Финансово состоятельных родителей".
"Не будем называть фамилии", – усмехается Макс. Он до сих пор переписывается с ребятами из России и не хочет кого-то обидеть.
"Да, и эти дети по "договоренности с тренером" должны были играть, – снова берет слово мама. – А тем, кто лучше, следовало подождать. Макс говорил: "Так проще я пойду во дворе поиграю, будет то же самое". С таким подходом – никакой разницы. Но такова российская действительность"
"ПСЖ"
Столкнувшись с особенностями детского футбола в России и мечтая совсем о другом, однажды Максим попросил маму оставить заявку на сайте "ПСЖ".
"Я собрала видео его голов, его анкету и отправила в "ПСЖ", – вспоминает Валерия. – Спустя примерно месяц получила ответ. Нас пригласили на встречу. Если честно, я вообще не ожидала, что ответ придет. Просто не думала об этом. А вот Максим – он с самого начала говорил: "Мама, да я уже там". Он был настолько уверен, что постоянно напоминал: "Ну что, нам уже ответили?"
"А я точно знал, что получу ответ", – говорит Максим, и это конечно же все объясняет.
"Мы в спешке оформили все бумаги – это же Франция, а не соседний двор. Полетели в Париж. Максим уже мог говорить на французском, совсем чуть-чуть. Мы чувствовали, что сбывается мечта. Макса переполняли эмоции – уже сейчас, вот-вот! А я просто старалась помочь своему ребенку потрогать свою мечту, прикоснуться к ней. Не строила в тот момент никаких планов, не была ни в чем уверена. Просто понимала: надо приехать на эту встречу".
Просмотр проходил в детском тренировочном центре "ПСЖ", который вместе с базой основной команды расположен неподалеку от городка Сен-Жермен-ан-Лэ, в 20 километрах от Парижа.
"Французы – это отдельная история, совсем не такие, как мы, – смеется Валерия. – Из российской действительности попали во французскую. Но на сложности старались внимания не обращать. Хотя столкнулись с ними сразу же. Французы – люди, скажем так, неторопливые… Мы ищем условного Пьера, который указан в письме, а приходит условный Жан. "Пьера нет, и не знаю, когда будет, сейчас ему позвоню, приходите не знаю когда и не знаю куда". Но в итоге нашли, дождались. Пришел тренер и сказал Максу: "Хорошо, давай!" И он как дал – едва только сделал первый шаг на поле".
Для всех в академии "ПСЖ" Максим поначалу выглядел белой вороной – во всех смыслах, достаточно взглянуть на фотографии. Посмотреть на мальчика из России собрались не только тренеры, но и родители других детей. После первого просмотра тренер предложил прийти завтра – принимать решение самостоятельно он права не имел, должен был состояться консилиум.
"Я не понимаю тонкостей футбола, но у людей, смотревших на Максима, были вытаращены глаза", – говорит Валерия.
В этот момент ее переполняет гордость, а Макс как будто бы не придает истории значения. Ему не сидится на месте, ему гораздо интереснее повозиться с мячом, и пока мы с его мамой общаемся, он выходит на улицу под надзором нового знакомого, тренера Андрея Талалаева, который тоже находился за нашим столиком в кафе. Талалаев предлагает ему сложное упражнение, которое Максим раньше не делал. Через несколько попыток у Макса получается выполнить, как и требовалось, 10 раз подряд. Я прислушиваюсь к их разговору, отвлекаясь от рассказа Валерии и полагаясь на помощь диктофона, и слышу слова Талалаева: "Едва ли не главное в футболе – обучаемость. У тебя это есть. Недавно я дал это упражнение одному мальчику. К концу дня он смог сделать только шесть раз…"
Слова Валерии снова возвращают нас в "ПСЖ":
"Максим не дал им ни единого повода для сомнений. Как мне сказали, не то чтобы уникальный, но редкий случай, когда с первого раза ребенку сказали: "Хотим его в команду. Все, берем!" Потом Макс заявил: "Ну что я тебе говорил!" А я думаю: "Ну, это вообще…"
И тогда перед Валерией встал сложный, очень взрослый, даже слишком взрослый выбор, который ребенку, восторженному случившимся успехом, было еще не понять. Покинуть родину, отказаться от всего того, что остается в России, оказаться вдвоем в незнакомом городе и чужой стране – без всякой уверенности, что из этого что-нибудь выйдет.
ДВЕРИ ЛИФТА. ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ТРЕТИЙ, ЧЕТВЕРТЫЙ, ПЯТЫЙ, ШЕСТОЙ
Но она все равно решила погнаться за журавлем:
"У меня на тот момент закончился проект по работе. Я была свободна от профессиональных обязательств. И от остального тоже… Решила ехать, потому что понимала: для него играть в "ПСЖ" важнее, чем все на этом свете.
И вот мы приезжаем. Его зачисляют в команду. Выдают форму. Лицензию от ФИФА и УЕФА. Мы не были скованы контрактом со "Спартаком" – Максиму было 11 лет. И сразу же столкнулись с типичным для Франции ужасным бюрократизмом".
"Три недели меня не могли заявить, – поясняет Макс. – Бумажку сделать не могли. На четвертую неделю допустили на мою первую игру в сезоне. Но это Франция. Тут даже двери в лифте слишком долго закрываются".
В своем дебютном матче за "ПСЖ" Максим вышел на замену на 9-й минуте. Игра шла – два тайма по 30 минут. Когда 13-летний Макс начинает вспоминать перипетии матча двухлетней давности, даже голос и стиль речи его немного меняются. Я чувствую, будто мальчик резко повзрослел, мы стоим в смешанной зоне после игры, и я счастлив, что он единственный футболист, кто остановился пообщаться с журналистами, а не прошел мимо с каменным лицом. Я боюсь, что однажды, купив себе пару-тройку дорогих машин и заведя Instagram, и он станет таким же безмолвным – поэтому ловлю момент, схватываю диктофоном каждое слово.
"Когда я выходил на поле, то немножко волновался, – сообщил первый российский атакующий полузащитник "ПСЖ" со времен Сергея Семака. – Но потом, когда в первый раз получил мяч, успокоился и подумал: главное - без ошибок играть. Играть, как играю. Спустя пять минут забил первый. Потом второй. Третий. Четвертый, пятый и шестой".
Шесть! В первом матче! За "ПСЖ"! Даже двери французского лифта, вместо того чтобы закрываться, начинают аплодировать (и, конечно, делают это очень медленно, слишком медленно). Итоговый счет – 11:6 в пользу "ПСЖ", и больше половины голов команды – на счету русского дебютанта. Валерия вспоминает:
"Тренер даже заменил его обратно. "Подожди, успокойся, угомонись!" А Максим рвался на поле, потому что ему хотелось играть. Опять выпускали – опять голы. Макс играл не так много, но результативность была высокая. А любопытные родители выстроились в очередь ко мне, чтобы сказать: "Велкам! Добро пожаловать!"
ПРОСТО ИНЬЕСТА
А вскоре его прозвали русским Златаном. Согласен, крайне обидное прозвище, но Максу придется уж как-нибудь потерпеть.
"Это один тренер назвал, – Максим отмахивается. – Просто потому, что я в одной игре гол через себя забил".
Валерия подхватывает:
"Да, тот тренер все время меня спрашивает: "Ну, как там ваш маленький Златан?" Но Максу не нравится, когда его так называют. Он требует звать его Андресом".
"Знаете, у всех детей любимые игроки – Месси, Роналду, Неймар, – рассказывает Максим. – А у меня – просто Иньеста. Потому что он воздушный. Берет мяч и… Перед каждым матчем, когда ложусь спать, я ищу в YouTube Андреса Иньесту и смотрю видео. Слежу, как он отдает пасы, а потом стараюсь повторить во время матчей. Пытаюсь быть таким, как он, и всегда прогрессировать. Когда прихожу на тренировку, то если поработал плохо, понимаю это сам и стараюсь в другой раз сделать лучше. Однажды на собрании тренер сказал, что я артист футбола. Как Иньеста – его тоже называют артистом, маэстро. На следующей тренировке я еще больше поверил в себя".
"Макс все время в футболе, даже сейчас, когда мы с вами общаемся, – разводит руками мама. – Я уж и не говорю про разбитые вазы, рамки и лампочки. В какой-то момент поняла, что все это надо убрать, потому что запретить ему нельзя, а объяснить не получится. Футбол он смотрит не как обычные дети. Те сидят, чипсы кушают. А у этого без конца какие-то бумажки. А этот рисует схемы, где какая передача или связка. Он анализирует игру.
Макс – техничный, он чувствует мяч. Мы даже снимали сюжеты – фристайл на фоне знаменитых парижских сооружений: Лувра, Нотр-Дам де Пари... Сбежались туристы, фотографировали. Думая, что это выступает не просто мальчик, а профессиональный футбольный фокусник, кто-то даже начал бросать ему мелкие деньги".
ДОРОГА
Две базы "ПСЖ", детская и взрослая, находятся друг от друга через дорогу. Можно выйти посмотреть на красивые автомобили – и на их владельцев, суперзвезд. Иногда большие футболисты большого "ПСЖ" заходят в гости к ребятам:
"Представляете, каково это для мальчика из "Спартака" – пообщаться, допустим, с Давидом Луизом. Это, конечно, не с Дзюбой. Совсем другие эмоции. Ребята из Москвы, с которыми Макс на связи, ему завидуют".
"Это не критика от мамы! – хохочет Максим. – Дзюба мне нравится, я ничего не имею против!"
"Дзюба и правда хороший! – уточняет Валерия. – Хороший как человек".
Тренировки на базе в Сен-Жермен-ан-Лэ проходят три раза в неделю, а в субботу или в воскресенье – игра. Путешествие занимает около двух часов – метро, затем по пригородной железной дороге RER, потом пешее путешествие или поездка на автобусе. Времени между обычными занятиями в школе и вечерней футбольной тренировкой в обрез. И мама ждет Максима на станции, чтобы поменять один тяжелый рюкзак на другой, с формой, щитками и бутсами. А в первый год на все тренировки они ездили вместе. Валерия рассказывает:
"Всех детей до единого родители возят на машине. Единственное исключение – мы с Максом. От конечной станции красной ветки RER "Сен-Жермен-ан-Лэ" ходим пешком через лес. Дорога занимает минут 30 – 35. Есть еще рейсовый автобус, но его нужно ждать, за него нужно платить и еще идти от остановки. Но мы ни разу не пропустили ни одной тренировки.
В "Спартаке" у Макса было на одно занятие больше, чем в "ПСЖ", но оставались совсем другие ощущения от нагрузки и заданий. Иной уровень. Устает кошмарно. Выжат как лимон.
В первый год я ходила на все тренировки. В любую погоду. Зима, холод, снег, дождь. А мы с Максом под зонтом идем через лес. Условий для родителей во время занятий нет. Я была там одна из немногих мам, потому что в основном детей возят папы. В первое время вещей, взятых с собой из Москвы, катастрофически не хватало. Подружки дали какие-то варежки. Мне французские родители говорили: "Ты же из Москвы! Русские не мерзнут". А я дрожала. Как им объяснить, что у нас зимой все происходит внутри, с батареями, с горячим чаем. Но меня спасало внутреннее, эмоциональное тепло. Сейчас, если честно, не представляю, как мы это выдержали.
Теперь Максим ездит сам. Он знает свой маршрут, может встретить друзей, мы всегда на связи по телефону. Но для Макса эти сложности не были сложностями. Это я переживала за него, как любая мама, а ему была в радость каждая тренировка, каждая минута в "ПСЖ".
НАПОЛЕОН, КОНФЕТЫ, ПАС ВРАЗРЕЗ
Во время разговора Максим в основном предоставляет слово маме, но стоит ей на пять минут отлучиться, и я узнаю от него десятки историй о том, каково быть русским мальчиком в "ПСЖ". Вот некоторые из них:
1. "Перед началом тренировки тренер сказал: кто загадку отгадает, тот и получит мяч. Он задал исторический вопрос о сражениях Наполеона. Все долго думали, и я единственный дал верный ответ. Тренер отдал мне мяч и поглядел на ребят с укором: "Стыдно! Русский мальчик знает историю Франции лучше, чем вы!"
2. "С самого начала, когда мы только приехали, у меня в голове не было плохих мыслей, что могут отправить обратно и так далее. Я знал, что могу, и стремился к этому. Когда уже играл за "ПСЖ", возникали моменты, когда дети шутят надо мной. Когда Россия проиграла, слышал: "Да твоя Россия играть не умеет". Я ничего не отвечал. Что я могу ответить?"
3. "Однажды мама положила мне с собой конфеты. После тренировки пошел в душ, оделся, вошел в метро, открываю чемодан – а конфет нет. На следующий день игроки собрались вокруг меня: "Ха, хорошие были у тебя конфеты". Я не хотел жаловаться, хотя на собрании тренер предупредил: "Говори, если есть какие-то проблемы". Просто хочу со всеми дружить".
(Валерия поясняет: "Каждый триместр – встреча тренера с родителями. Приносишь табель школьных результатов, общаешься. На очередной такой встрече тренер сказал: Макс – единственный ребенок, который старается дружить со всеми детьми".)
4. "Как-то раз на нас пришел посмотреть директор "ПСЖ", который раньше работал в школе "Барселоны". Когда мы играли, я отдал голевую передачу – пас вразрез (знаете, мне так нравится делать пасы вразрез!). Мальчик забил, и я был очень доволен, потому что хотел именно голевую передачу. После матча иду – тот директор жмет руку всем игрокам, а меня еще и похлопал по плечу. Я заинтересовался, почему он именно меня похлопал?"
ТРАВМА
Сейчас Максим свободно разговаривает по-французски и учится во французской школе. Его хорошо знают тренеры "ПСЖ" разных возрастов. Записи матчей за парижан с его участием можно найти на YouTube, а вещи, которые мальчишка делает с мячом, не под силу некоторых взрослым профессионалам. По словам мамы, во время турниров к Максиму периодически подходят тренеры и родители ребят из других команды: "Русский? Мы про тебя слышали!"
Во Франции русский Златан с душой Иньесты познает не только успехи, но и большие разочарования. Жизнь слишком недобрая штука, чтобы позволить сбыться всем его мечтам.
"В этом возрасте начался традиционный отбор в Clairefontaine, центр национального футбола Франции – своего рода сборную среди детей, – рассказывает Валерия. – Их собирают со всей страны, со всех клубов. Они проходят тесты в своих регионах и городах, а лучшие приезжают в Париж и проходят семь туров испытаний в Clairefontaine. Победители год занимаются там.
Без французского паспорта Максим не имел права участвовать. Но тренер "ПСЖ" сказал коллегам: "Вы обязаны на него посмотреть". Макса допустили. Некоторые родители, встретив нас на пороге, возмущались: "Вы же не французы, что вы здесь делаете?" Макс без проблем прошел несколько стартовых туров, где проходит большой отсев. Перед заключительными испытаниями детей забирают на целый день – тренеры смотрят, как ты ведешь себя за столом, общаешься с другими детьми, разговариваешь; узнают, как учишься".
Но пройти отбор до конца Максиму не удалось. В шестом туре, на обследовании, врач неожиданно выявил у мальчика травму колена и запретил дальнейшее участие. Для Макса это был двойной удар – через несколько месяцев ему предстоял крупный международный турнир с участием "Ювентуса" и "Манчестер Сити", соревнование, где он мечтал проявить себя.
Мама рассказывает: "Это было ужасно! Максим хотел играть хоть с больным коленом, хоть без колена. Но доктор сказал: "Если будешь умным, то полечишься несколько месяцев. А будешь дурак – придется ходить ко мне без конца, и через полгода, и через год…"
"Я посчитал, что у меня есть ровно три месяца, чтобы восстановиться к международному турниру, – берет слово Максим. – Колено прошло. Когда до турнира оставалась неделя, я смог выйти на очередную игру. И сломал кисть. В серии пенальти мы проиграли. Я пробить не мог. Был ужасно расстроен, потому что понимал, что сыграть на турнире, видимо, не смогу.
Но оказалось, у меня не перелом, а трещина. Доктор сказал, нужно накладывать гипс. Но сначала купить лангетку. Мне было больно надевать одежду и даже завязывать шнурки. Но я все равно пошел на тренировку. Тренеры стали ругаться. Я ответил: "Будет больно – конечно, прекращу". На следующее занятие пришел уже с гипсом. И тренер включил меня в список участников турнира. Я был счастлив.
В итоге провел три игры – бегать было очень сложно, и я не смог показать все, что умею. Жаль, потому что на нас смотрели многие люди: тренеры, директора. Мне было обидно до слез, потому что... В общем, вы понимаете".
Эта история научила Макса чему-то простому и важному – никогда не сдаваться. Чтобы скорее набрать форму после травмы и перелома, он стал тренироваться четыре раза в неделю вместо трех, посещая дополнительное занятие с ребятами помладше:
"Дети из моей команды спрашивали: зачем? Отвечал: потому что хочу. Если не хотите, это ваши проблемы. Мама спрашивала, кто был из друзей. Я говорил: "Никого. Все на каникулах".
На видео матч детской команды "ПСЖ" с участием Максима
МИССИЯ
Этим летом Самойловым предстоит поездка в Москву. Они должны собрать пакет документов во французское посольство, чтобы получить очередное разрешение на пребывание в стране, и тогда Максим продолжит выступать за "ПСЖ". Если же нет, то… "Не надо сейчас об этом!" Макс резко прерывает попытку мамы рассказать про возможный план "Б". Валерия смеется: "Вы же видите, у нас просто нет другого выхода".
Максиму еще предстоит доказать, на что он действительно способен в большом футболе, насколько к мечтам и амбициям готов реальный, а не выдуманный мир. Его главные победы и поражения еще впереди. А вот его мама уже победила, хотя сама, возможно, пока не понимает этого. Ведь главное – не сама цель, а путь, который ты проходишь на пути к своей цели. И люди, которые держат за руку, когда ты к ней идешь.
В конечном счете, даже собор, на фоне которого я впервые увидел Максима, жонглирующего мячом, назван в честь мамы.
"Бытовые проблемы есть, – говорит Валерия, когда я спрашиваю ее про трудности пребывания в чужой стране. – И сложностей, естественно, хватает, но я бы не хотела про них говорить. Я воспитываю Макса одна. Это продолжается уже очень давно. Он у меня один, мой единственный и любимый Златан… Может быть, у меня миссия такая – быть мамой. Его мамой. Я счастлива, что справляюсь с этим настолько, насколько могу. Вопросов, связанных с футболом, много – и для мужчин, и уж тем более для меня. У некоторых, например, папы нанимают дополнительных тренеров. У нас такой возможности нет. Поэтому Максим – такой, какой он есть.
Потрачено столько сил – и физических, и эмоциональных. Очень надеюсь, что сейчас никакие бюрократические трудности не помешают Максиму остаться в "ПСЖ", получить дальнейший шанс, чтобы реализовать свой талант, и пройти свой путь до конца. И я верю, что этот путь к чему-то хорошему нас с ним приведет. Когда говорят про современных футболистов, то прежде всего упоминают деньги, зарплаты – так Максу всё это неважно. Он хочет найти свое место в жизни. И знает, что это место – футбол".
…В последний раз мы увиделись с Максимом за день до моего отъезда из Франции, после матча Испания – Италия. Макс приехал из фан-зоны возле Эйфелевой башни, с испанским флажком в руках и грустью в глазах. Его любимый футболист, Андрес Иньеста, только что покинул турнир. Мальчик рассказал: "Когда Андрес ударил по воротам и вратарь отбил, я начал скандировать – Иньеста, Иньеста! Все с удивлением обернулись – и вскоре мы уже все вместе скандировали его имя!.."
Прощаясь, Максим спросил: "А когда вы снова приедете?"
У меня не было ответа, но я придумал его прежде всего для себя самого (и непременно сдержу слово):
"Обещаю, что приеду на твой первый матч за сборную". Посмотрел на испанский флажок и добавил: "Сборную России".
Макс сразу скорректировал наши планы: "Когда там следующий чемпионат мира, после 2018? 2022! Ну вот, я поеду туда".
"В Катар, – я быстро посчитал, – все-таки рановато. Тебе будет 19 лет. Самому молодому в сборной России на Euro-2016, Головину, было 20".
"Нет-нет, – успокоил Макс. – Я попаду на чемпионат мира в 2022-м".
И знаете, что самое странное? Я ему поверил.
Париж

Но не стоит обольщаться. Минусов у него тоже хватает. И последствия могут оказаться весьма плачевными. Особенно если лимит изменится, а сама футбольная система останется прежней: непрозрачной, коррумпированной, не направленной на интересы болельщика.
Очевидно, что главные идеологи схемы "10 15" – ведущие клубы. Они этого никогда и не скрывали. Так вот внимание вопрос: для чего им это нужно? Говорить они могут красиво. В том числе о том, что при новой схеме свои молодые ребята станут работать на тренировках интенсивнее, будут мотивированнее и потеряют возможность получать очень много денег при не очень хорошей игре.

Многие болельщики винят в провале сборной на Euro не только футболистов, но и лимит на легионеров.
Но, будем откровенны, интересы сборной и глобальный прогресс российских игроков в данном случае волнуют клубы в последнюю очередь. А в первую – они хотят избавить себя от обязанности ставить в состав россиян, ведь на их место можно купить качественного иностранца. Деньги на это есть – мы ведь, напомню, о ведущих клубах говорим.
К тому же если сейчас в вину лимиту ставится тот факт, что россияне не выкладываются на полную катушку, не боясь лишиться места в составе, то отчего им в таком случае не довольствоваться местом в заявке на сезон? Ведь как ни крути, а клуб обязан будет включить туда минимум 15 россиян. То есть искусственное преимущество хоть и ослабнет, но все равно сохранится. В теории мог бы помочь потолок зарплат, но не будем обманывать самих себя: в российских реалиях закрытых бюджетов и "конвертов" эта мера просто не будет работать.
Так вот давайте просто попробуем спрогнозировать, что из реформы получится. Логично ведь, что если можно заявить 10 варягов, то именно столько топовые команды и заявят. В то же время ясно, что если уж покупать, то таких игроков, которые изначально соответствуют стартовому составу.
То есть: вполне вероятен сценарий, когда на поле будут все десять иностранцев. Да, понятно, весь сезон от звонка до звонка вся десятка вряд ли сыграет: кто-то травмируется, кто-то удалится, кто-то с тренером повздорит. Но это отговорки. Все же помнят, как "Динамо" времен Федорычева вышло на поле вообще без россиян. Где гарантия, что это не повторится?
Поначалу, конечно, это будет казаться лишь страшилкой, ведь до старта сезона осталось всего ничего. Докупить недостающих иностранцев клубы банально не успеют. Но уже зимой авторы нашумевшей петиции, вполне возможно, будут спокойны: виновников их гнева из составов вытеснят. И если в матчах чемпионата страны РФС теоретически сможет негласно просить клубы не перебарщивать и помнить о патриотизме, то в матчах еврокубков российские игроки точно рискуют остаться без практики. Уверен, ЦСКА, к примеру, не откажется найти подмену центральным защитникам за рубежом. А еще добавит к Фернандесу и Тошичу таких же добротных легионеров на левый фланг. Натхо, Вернблум, Еременко, Траоре... И вот вам готовый чемпион страны с двумя россиянами в составе: Акинфеевым и Фернандесом...
Так что завуалированная отмена лимита за два года до чемпионата мира – это мера красивая, точно полезная для еврокубков, но с точки зрения сборной – опасная. Привести она может к тому, что набирать игроков в национальную команду нужно будет из клубов второй восьмерки премьер-лиги. И то если там не возникнет засилье сомнительных балканцев и африканцев. Тоже ведь нельзя такое исключать.
Как же тогда быть? В плане чемпионата мира лично мне идеальным виделся вариант, когда клубам разрешено иметь только три иностранца, а весь остальной отряд российских футболистов в жесткой борьбе выгрызал бы себе место под солнцем именно в борьбе друг с другом. Но сейчас, когда контракты с легионерами подписаны на несколько лет вперед, это уже не сработает. Поздно. Да и давно пора понять – не в лимите главная беда.

Лишения сборника

Крупные турниры национальных команд — особая статья ограничений. Тренеры-исключения, как, к примеру, Йоахим Лёв считают своих подопечных профессионалами, которым не нужно указывать, чего именно не следует делать в свободное время. Но в большинстве случаев дело обстоит иначе. Самое распространённое и тиражируемое в СМИ правило, практикуемое наставниками сборных — частичное или полное вето на общение с противоположным полом.
Перед ЧМ-2014 широкую огласку получила фраза харизматичного рулевого мексиканцев Мигеля Эрреры: «Если не выдержат без секса 20 дней или месяц, то какие они профессионалы». Ещё дальше пошёл в этом плане легендарный в прошлом югославский футболист Сафет Сушич, возглавлявший на первенстве мира в Бразилии Боснию и Герцеговину. По его словам, в случае крайней необходимости, игрок и сам может снять с себя излишнее напряжение. Наставник хозяев того первенства Луиз Фелипе Сколари не был столь суров, но потребовал исключить «акробатику». Что конкретно он подразумевал, так и осталось неясным.
С особой тщательностью этот вопрос пришлось прорабатывать англичанам. При либеральном Свене-Йоране Эрикссоне в стане «Трёх Львов» царили вольные порядки, что на ЧМ-2006 вылилось в грандиозный скандал с участием жён и подруг футболистов, о разгуле которых британские таблоиды со смаком пишут до сих пор. Четыре года спустя сборную возглавлял абсолютный антипод шведского специалиста Фабио Капелло. Приверженец строгих порядков исключил из жизни футболистов не только секс, но и общение с жёнами, а также всю вредную пищу, алкоголь в любых дозах, компьютерные игры, посещение агентов и даже покупку экзотических африканских дудок, вувузел. От жизни в спартанских условиях игроки затосковали, а их сплочение вокруг большой общей цели не принесло результата.
Впоследствии при Рое Ходжсоне визуально была найдена золотая середина: общение со спутницами разрешить, но лимитировать, в питании соблюдать умеренность, разве что в Атлантическом океане не плавать, дабы не подцепить брюшной тиф или менингит. Увы, подтвердить верность подхода выступлением в Бразилии не удалось абсолютно — последнее место в группе.
Суеверия
Знаменитый испанский футболист и тренер Луис Арагонес очень не любил жёлтый цвет, символизирующий опасность. На ЧМ-2006 тренер напугал немецких девушек, встречавших Испанию с жёлтыми букетами, показав нецензурный жест. Он требовал от поставщиков формы исключить ненавистные тренировочные манишки соответствующего оттенка, но по иронии судьбы, когда таковые всё же поставили на Евро-2008, Арагонес отпраздновал с «Красной Фурией» самую громкую победу в тренерской карьере.
Бывший рулевой «Штутгарта» Армин Фе, напротив, обожал красный и настаивал, чтобы именно этот цвет формы являлся в клубе основным, так как команда при этом действует агрессивнее. А великий сэр Алекс Фергюсон не позволял молодым футболистам использовать цветные бутсы и ездить на спортивных автомобилях, пока они делом не докажут, что способны пробиться в основу. Впрочем, тут имел место специфический воспитательный фактор, а не суеверие.
Зато принцип формирования сборной Раймона Доменека стопроцентно относится к категории чудачеств. Эксцентричный француз избегал связываться со Скорпионами по знаку Зодиака, из-за чего без ЧМ-2006 остался Робер Пирес