«ДАЖЕ МЕССИ НЕ РОМАНТИК»

– Вы как-то сказали: «Люблю романтиков и творцов». Кто самый большой романтик современного футбола?
– В том-то и дело, что даже Месси и Роналдо не могу назвать романтиками. Когда Месси забивает голы, это невероятно – он уникум, гений! Такого, может быть, и не будет никогда, но для меня он не романтик. Современный педантичный и расчетливый футбол убил романтизм. Тактика и оборона съели душу футбола, ради которой мы и ходили на трибуны. Когда забивали Марадона, Мостовой, какие были бесподобные паузы!
Не понимаю, почему сейчас такой дефицит уникальных людей… В искусстве тоже. Но в моем цехе насчет этого можно не беспокоиться. Недавно по приглашению мэра Астаны провел международный конкурс пианистов – результаты просто ошеломляющие! Сегодняшние 10–14 летние – это что-то феноменальное, причем в основном русские. Русская фортепианная школа по-прежнему номер один в мире.
Не могу сказать, что эра романтизма закончилась навсегда. И в футболе очень надеюсь на нашу спартаковскую школу. Говорят, там есть самородки.
Вот, казалось бы, Карпин, да? Ну почему он не может объяснить своим, как сделать забегание? Я бы на их месте взял Аленичева, Карпина, Тихонова, Титова, Мостового и просто показал, как это делается. Он еще могут, они в полном порядке. Почему не собраться и не показать?!
Хотя… Не все игроки, конечно, могут стать тренером. Я никогда не преподаю, потому что для этого должна быть педагогическая жилка. Два моих мастер-класса, в Токио и Париже, закончились провально – моими сольными концертами. Я могу показать, но как добиться этого от других?
– Вспомнил, кстати, Юрий Александрович Севидов, когда работал в «Советском спорте», рассказывал, что его отец, став тренером, тоже не мог объяснить игрокам некоторые вещи. Удивлялся: «Ну я же это делаю, почему они не могут?!»
– Абсолютно то же самое! А у меня ведь были дети, здесь абсолютно другая профессия. Некоторые профессора, преподающие студентам, не могут работать с детьми, потому что это хрупкая детская психология.
– Вы как-то сказали, что хотите пригласить на свой концерт Фабио Капелло.
– Так он был у нас в начале мая на открытии новой сцены Мариинского театра. Я играл арию Фигаро в транскрипции Григория Гинзбурга. Капелло же итальянец, а тут Россини, Фигаро, это ему близко. Мы поздравляли Валерия Гергиева (художественный руководитель Мариинского театра – Прим. ред.), которому было 60 лет и день рождения которого совпал с открытием новой сцены Мариинки.
Уникальный зал, трансляция шла на все страны! Вообще Капелло был потрясен новой сценой, какие у нее технологические возможности, ни у одного театра мира таких нет, акустика феноменальная! На сцене были лучшие силы театра. Мариинка – мировой бренд, это как для нас «Барселона» или «Манчестер Юнайтед».
Гергиев и Капелло – одни из самых близких друзей на протяжении многих лет. Маэстро познакомил меня с Капелло пять лет назад в Лондоне после нашего концерта с Лондонским симфоническим оркестром. Он бывал на множестве концертов Гергиева по всему миру.
– У вас есть ответ на вопрос, почему Капелло особенно нравятся Рахманинов и Римский-Корсаков?
– Капелло признается, что обожает мелодизм, романтическую музыку и, конечно, Рахманинова, одного из самых великих мелодистов в истории музыкальной литературы. Русская музыка ему тоже близка. Итальянцам вообще близка мелодия – они все поют, у них это в крови.
Я не знаю, поет ли Капелло, думаю, любой италь-янец поет. Берлускони (политик, владелец «Милана». – Прим. ред.) поет. Однажды в Европе играл концерт для политической элиты, он
ко мне подошел и напел несколько знаменитых арий.
А мы в следующий раз с Гергиевым попросим Капелло что-нибудь исполнить, думаю, он точно что-нибудь споет, особенно если мы попадем на чемпионат мира…
Капелло привил нам совсем другой футбол. Это скрупулезно-педантичная оборона, но все-таки не без творческой жилки. Есть у нас и моменты, и комбинации. Хотя и появилось первое поражение, я на 150 процентов уверен: мы будем в Бразилии.

«АРШАВИН ДЕРЖАЛ ГЕНИАЛЬНУЮ ПАУЗУ»

– Говорите, нет романтиков. Но ведь вы утверждали, что Аршавин – романтик.
– Да, я тогда в первый раз смотрел футбол у самого поля, сидел прямо за воротами в манишке фотокорреспондента. Отборочный матч с Финляндией выиграли – 3:0. Аршавин забил уникальный мяч, с паузой, помните? Тогда я назвал его настоящим романтиком футбола и сравнил с Черенковым, Мостовым, Платини, Зико. Эти люди выдерживают паузу. Она и в искусстве очень важна, и в футболе. Выдержать точную паузу может лишь мастер высочайшего класса либо гений.
Жалко, что у Аршавина все так заканчивается... Не буду называть его гением. Гений всегда выходит из любых ситуаций, доказывая, что он выше всего этого. У Марадоны тоже бывали не самые приятные в жизни минуты, но он все равно остается гением.
Эра Марадоны была, и по ней многие скучают. Я скучаю по временам того Аршавина, хотя он играл за «Зенит». Неординарная личность, но последние три года занимался не тем, чем надо. Что-то там у него, конечно, произошло, что-то там не то… Мы теряем личностей, которые рождаются раз в двадцать лет.
– Вы как-то говорили об атональности. Это когда в музыке сплошной авангард.
– Без мелодии, именно! Атональность сейчас и в футболе, и в музыке. Каждый зритель, кто ходит на концерт, должен запомнить хотя бы одну мелодию. Так и в футболе – болельщик должен запомнить какую-нибудь красивую комбинацию, нестандартное действие, необязательно даже гол. Ради чего ему захочется прийти еще раз. А сейчас некоторые фанаты полматча даже на поле не смотрят – не любуются игрой, как должны любоваться.
«У НАС БЫЛИ ТАКИЕ РУБКИ!»
– Вернемся в ваше детство. Вы играли только во дворе или футбольная школа тоже была?
– Была секция плюс двор. Я с детства любил собирать команды. У нас была уникальная команда: дети членов обкома партии, министра угольной промышленности, внук мэра и тут же – из простой рабочей семьи, где отец-алкоголик. Но мы были равны – настоящая дружба, единение. Устраивали матчи, вечные рубки с соседним двором. Играли по 7–8 часов подряд. Рядом с моим домом – огромный парк. Там было место с травкой, а ворота – деревья. И момент счастья был, когда ко мне на фестиваль приехал Станислав Черчесов в качестве игрока и почетного гостя. Привел его на это поле, он встал в те самые ворота, и я пару раз ему понабивал. В детстве Черчесов был для меня не то что кумиром, а иконой.
Я был вундеркиндом – домашнее воспитание, бабушки побросали работу, я не ходил ни в детский сад, ни в ясли. Но никогда не был маменьким сынком. Друзья, заслышав звуки моего фортепиано, а я много особо не занимался, понимали, что через два
часа я точно выйду во двор, и засекали время.
Мы играли четко два по сорок пять, как в настоящем футболе. Семь дворовых команд. У нас была футбольная таблица. Куча болельщиков! Из соседних дворов приходили родители, братья, сестры. Мы играли шесть в поле плюс вратарь. Причем один двор был ну совершенно уголовный. Такие дети, из таких семей! Очень суровые, шпанистые ребята, драться любили. Но мы никогда не дрались, все выясняли на футбольном поле. Футбол сглаживал и объединял.
В 1991 году я уехал из Иркутска, и все зачахло: и команда развалилась, и футбол, и хоккей. На мне держалась вся организационно-культмассовая часть.
– Какая победа в детстве была самой сладкой?
– Исторический момент моего детско-юношеского периода – апрель 1990 года, когда «Днепр» проиграл «Бенфике» в Кубке чемпионов 0:3 там и 0:1 в Днепропетровске. В Иркутск приехала программа «Новые имена», президентом которой я сейчас являюсь. Судьбоносная встреча, приехала наша вторая мама, к сожалению, месяц назад она ушла из жизни, Иветта Николаевна Воронова. Она собирала талантливых детей со всего Советского Союза. В тот же день у меня был финал – двор на двор, принципиальная рубка, которую я не мог пропустить. Практически в одно время с прослушиванием. Дома, в семье, были такие… темпераментные обсуждения, куда пойти. Родители не настаивали, чтобы я был в филармонии, они никогда не давили, а если на чем-то настаивали, то в качестве совета и дружеского пожелания. Краем уха я услышал, что надо успеть и туда, и сюда. Мы выиграли матч – 2:1, я забил решающий гол, как сейчас помню, это момент счастья. Но празднование отложили – весь в мыле я побежал в филармонию, минут за пять домчался, переоделся в белую рубашку и бабочку. Вышел на сцену, сыграл две прелюдии Рахманинова и свою джазовую импровизацию. Иветта Николаевна подошла ко мне и сказала: «Киска, мы хотим пригласить тебя в Москву». Я сказал «спасибо» и побежал к друзьям отмечать победу, пить квас.

«БЕЖАЛ ЗА ЧЕРЧЕСОВЫМ: «ПОДАРИТЕ ПЕРЧАТКИ!»

– Вы не хотели уезжать учиться в Москву в Центральную музыкальную школу. Родители соблазнили тем, что сможете смотреть «Спартак» вживую в «Лужниках». И какой первый матч вы увидели?
– Отборочный СССР – Италия, после которого мы попали на Евро-1992. Когда Чернышов вышел один на один, но не смог забить. Билет купил у метро у спекулянта. Сидел на ужасном месте – за воротами, внизу: туман, ни черта не видно, но испытал такое счастье! Сто тысяч человек, переполненные «Лужники». И сразу после этого такой контраст: «Спартак» – «Металлург» Запорожье, красным мячом и тысяча зрителей – последний матч чемпионата СССР.
В Лужниках был знаменитый пятачок. Мы там обсуждали футбол – тактику, комбинации, а не кто куда за сколько перешел. Не знаю, что обсуждают сейчас. Футбол, борьба потеряли изюминку, артистизм, спектакль кончился...
– Наверняка у вас есть какие-то особенные футбольные трофеи…
– Перчатки Черчесова! Он тогда, конечно, не знал, что мы подружимся. Стадион «Лужники» в 1992 году – 4:1. Мы стали чемпионами, и я побежал вместе с болельщиками, мы прорвали кордон, рванули на поле и начали кидать их всех вверх – Романцева, Карпина, Радченко. Я был самым счастливым человеком! Оторвал на память кусок сетки. Бежал за Черчесовым и выпрашивал: «Подарите перчатки, подарите перчатки!». Он снял и молча отдал обе. Другие болельщики меня чуть не побили, когда увидели: «Дай хоть одну!». Не отдал, засунул под футболку, спрятал и убежал.
– Получается, если бы не футбол, вы могли и не стать знаменитым пианистом?
– Только приехал в Москву в Центральную музыкальную школу. Она тогда была в ужасном районе – проспект маршала Жукова, Хорошёвка, метро «Полежаевская». Здание – обыкновенная школа. Я был главным примирителем местной шпаны с ребятами-музыкантами из ЦМШ, потому что их всех били. Приходили, ждали на выходе и били. Постепенно понял, что это надо исправлять, и создал свою футбольную команду. Играли на школьной коробке, первые три года я там просто пропадал: коробка, «Лужники», ну и занятия, конечно, но больше все-таки думал о футболе. Играли против местных и потом стали лучшими друзьями…

СОВЕТ ЭКСПЕРТА

Сборной России надо слушать Пятую симфонию Чайковского
По просьбе «ССФ» Мацуев выступил с краткой просветительной лекцией о классической музыке. Начав с самого известного в футбольном мире произведения – гимна Лиги чемпионов.
– Оратория Генделя! Именно этот гимн, который стал символом Лиги чемпионов, говорит о том, что классическая музыка – это на века, ее надо слушать. И не только Генделя, а и Баха, Бетховена, Моцарта, Шуберта, Шумана. Но тема Генделя – прямое попадание в точку!
Послушайте любую симфонию Бетховена или Чайковского. Пятая симфония Чайковского! Ее нужно ставить футболистам нашей сборной перед выходом на поле. Она настолько вдохновляет, настолько заряжает и ведет тебя на большие подъемы!
Еще – увертюру Чайковского «1812 год» или Вторую симфонию Рахманинова. Или «Ромео и Джульетта» Прокофьева. Уверен, это те произведения, которые даже в неподготовленных слушателях растопят ту самую нужную частичку души.