Мы же не в Японии

Недавно знакомый журналист, побывавший в Японии, рассказал невероятную, с нашей точки зрения, историю. Поздно вечером на повороте дороги полицейский притормозил машину, в которой он ехал вместе с друзьями, и… стал протирать передние фары. «Впереди опасный участок дороги», – пояснил он. Участники такого своеобразного ДТП были просто в шоке! Возможно ли такое у нас, в России? Решили, что нет, невозможно. А между тем именно из таких маленьких доброжелательных жестов ткётся доверие между гражданами и властью.
Сегодня в России бессмысленно, на мой взгляд, задавать людям вопросы, верят ли они своему депутату, градоначальнику, губернатору, лидерам партий. Спрашивать о доверии людей к чиновникам – это всё равно что спрашивать: а зачем гаишники останавливают нас на дороге? Чтобы подсказать кратчайший путь во время заторов? Или… Сами догадываетесь зачем? Мы же не в Японии.

Чудеса… в решете

Сегодня лукавят во всех закоулках и коридорах власти. Идёт ли речь о высокой политике или о житейских проблемах людей. Вы верите, когда вам рассказывают о победах нашей дипломатии в Сирии? А «в углубление братских связей с Белоруссией»? Или в то, что какая-то маленькая нефтяная компания засорила грязной нефтью огромный трубопровод «Дружба»? В то что Мадуро и другие наши друзья вернут нам предоставленные кредиты? О победах российской дипломатии и оружия, о чудесах экономического роста нам рассказывают по телевидению каждый день. Но проходит год, два, а иногда всего несколько месяцев – и… очередное чудо оказывается «чудом в решете». Просыпалось, и никто не ахнул.
Вот и на бесконечных форумах «о путях развития» министры беспрестанно твердят о подъёме благосостояния, росте зарплат, об успехах в демографии, прорывах в сельском хозяйстве. А потом выступает Алексей Кудрин с выводами очередной проверки Счётной палаты – и вся пропагандистская благодать куда-то улетучивается.

«четвёртая власть»?

Лет десять назад сравнительно высоким доверием пользовалась журналистика, а СМИ даже именовали «четвёртой властью». Люди активно писали в газеты, будучи уверенными, что их письмо будет прочитано, а «по следам письма» (так раньше говорили) будут приняты меры. Сегодня единственный адрес, куда граждане всё ещё считают полезным писать письма или обращения, – это «Прямая линия» с президентом. Но сколько В. Путин может прочесть писем?
На глазах тает доверие к партиям, партийной системе, а следовательно, и к системе власти. Какая может быть независимость, а тем более «оппозиционность» партий, если до 90% их доходов идут из государственного бюджета, фактически из наших с вами кошельков? Получается, что человек независимо от его убеждений оплачивает и КПРФ, и ЛДПР, и «Единую Россию». В 2018 г. на «расцвет партийной демократии» в России было потрачено 4,5 млрд руб. Это исторический рекорд.
По данным социологов, доверие к «Единой России» упало до исторического минимума и колеблется в диапазоне 30%. А ведь она считается партией власти. В самой партии, впрочем, отчётливо понимают, что даже этот падающий рейтинг держится исключительно на поддержке В. Путина. Такое падение доверия привело к парадоксальной ситуации: члены партии, за исключением верхушки, избегают (как бы стесняются) говорить о том, что они члены ЕР. Сегодня в ходе подготовки к предстоящим выборам в Мосгордуму многие предпочитают называть себя «независимыми кандидатами».
Падение доверия к существующей в стране партийной системе привело к резкому падению активности всех партий без исключения. Они как бы впали в спячку и заняты исключительно внутрипартийными разборками. Интересное наблюдение в этой связи: в ходе недавних акций – в защиту ли Ивана Голунова, против ли мусорных полигонов или по поводу экологических проблем – на улицах среди демонстрантов не было замечено никакой партийной символики. Партии самоустранились от проблем гражданского общества. Люди это понимают и учатся действовать сами по себе. Это, может, и хорошо. Но есть и опасность того, что к массе искренне протестующих могут примазаться и политические спекулянты, и самозванцы, и провокаторы.
Всё более разочаровываясь в политической системе, в лидерах партий и движений, граждане начинают искать новые точки опоры. Или уходят (чаще всего молодёжь) во внеполитическое пространство. Ещё случаются ритуалы официального единения – в годовщину Победы, например. Но в политическом, социальном и даже культурном пространстве, как мне кажется, остаётся всё меньше объединяющих факторов и всё больше поводов для разобщённости. Страна распадается на сегменты, которые всё меньше доверяют друг другу. Разобщение идёт не только по материальному принципу – бедные и богатые, – но и по доступности образования и культуры, по развитым и депрессивным регионам, а в связи с активизацией православных кругов – и по религиозной принадлежности. Людей начинают делить на «бесов» (как в случае в Екатеринбурге) и праведников. Обозначилась и ещё одна линия размежевания. Во время демонстрации в защиту Ивана Голунова из рядов протестующих в адрес бойцов ОМОНа и Росгвардии звучали вопросы: «Вы с кем, ребята?» Иными словами намечается линия разрыва между массой населения и силовыми структурами.
* * *
В последние годы всё чаще идут разговоры о каких-то особых (чуть ли не генетических) особенностях, присущих нашему народу. Те, кто поощряет такие идеи, очевидно, забыли, что в СССР уже был эксперимент по созданию особого «советского человека» и особой власти. И закончился этот эксперимент тем, что этот особый человек при первой же возможности бросил и особую власть, и её «великие цели». Думаю, для страны было бы лучше, если бы мы все вместе прокладывали для России одну общую дорогу, а не делили её на колеи для своих и чужих.